что я злопамятная. Она и продолжает болтать со мной как ни в чём не бывало.
– Ну как на тебя не орать! Ты, конечно, о завещании и думать забыла. Уже решила, что дом этот ничего не стоит, вот и относишься к своему наследству спустя рукава.
– О чём тут говорить! Мне нужно максимум три дня: день на оформление, день на продажу наследства и день на поездку туда и обратно. А через неделю и в Италию полечу.
– После продажи поместья у тебя хоть на ресторан-то останется?
– На какой ресторан? – Я делаю вид, что не понимаю её намека.
– А обмыть?
– Вот ты какая! Хочешь, чтобы я прогуляла и пропила наследство, едва успев его получить?
– Хорошо, уговорила: если денег не хватит, я добавлю. Из кассы взаимопомощи.
Есть у нас такая касса. На чёрный день. Мы держим в сейфе коробку из-под обуви, куда складываем свои незапланированные доходы.
Раньше, говорят, такие кассы существовали на предприятиях, и кто хотел, с каждой зарплаты вносил туда какие-то деньги. Как в сберкассу. Только процент не шёл. Зато в случае необходимости можно было взять из неё приличную сумму, а потом постепенно отдавать.
У нас, конечно, механизмы совсем другие, но поскольку Ольгой всегда владела идея «черного дня», то и я этому подчинилась. В эту нашу кассу всё время что-то капало, но шефиня не говорила мне, что это за сумма. Боялась, мне понадобится что-то купить, и я в неё залезу? В таком случае ее боязнь черного дня становится манией. Я получаю вполне достаточно, чтобы решать все свои проблемы с помощью ежемесячного заработка. Так что до сего времени ни разу брать оттуда деньги нам не приходилось.
Ольга некоторое время молчит, а потом решает:
– Хорошо, езжай. Сегодня вторник, до конца недели подчисти хвосты. У нас в четверг встреча с арендаторами, если ты не забыла. Суббота на сборы, а в воскресенье поедешь в свою Кукуевку.
Мы с Олькой собирались переходить в новый офис, и тут она была права. Эту аренду сосватал нам Коля Дольский, и с арендаторами я уже один раз встречалась. Оля тоже хотела с ними познакомиться.
Значит, в воскресенье я поеду. До этого времени надо заглянуть на станцию техобслуживания, пусть посмотрят, что у меня с габаритными огнями. Случается, они не горят. Но потом опять загораются. Как мы говорили в детстве, то потухнут, то погаснут!
Глава вторая
– Слушай, я все забываю спросить, а почему твоя тётка не оставила дом Юрику? – некоторое время спустя спрашивает меня Ольга.
Юрик – мой старший брат. Олимпиадино наследство не произвело на него никакого впечатления, зато жена Ира поедом ела беднягу, высказывая подозрения вроде: «Здесь что-то нечисто. Надо проверить, почему дом завещан Ларке. Наверняка она строила против тебя козни…»
Если бы она знала, что это работа моей мамы, её отношениям со свекровью пришел бы конец. То есть когда мама свою работу проводила, она вовсе не думала о серьезности намерений отцовой кузины насчет завещания. Олимпиада была на шесть лет моложе моей мамы, а ей и в голову не приходило