лекция растянулась на четверть часа, юноши молча внимали.
– Ладно, на первый раз прощаю. – Лейтенант подустал, вернул паспорта. – Но больше мне не попадайтесь.
Ребята понуро смотрели вслед вальяжно удаляющемуся «закону».
– Нда уж. – Руслан вздохнул. – Вместо того, чтобы ловить преступников, милиция чуть нас не загребла.
– Каких преступников? Могли бы выиграть видик…
– Вот, дурья башка! Ты так ничего и не понял? Тебя же развели! Это чистой воды кидалово. Видел, как они дружно смотались? Ты со своей астрологией совсем с ума сойдешь, жизни не замечаешь.
Верный друг почесал затылок, поморщил нос.
– Ладно, пойдем.
Они побрели к вокзалу.
– А вот интересно, – пытался сгладить Малышев, – если бы им попался миллионер, хватило бы у них денег его кинуть?
– На миллионера может быть и не хватило. Эх, Глеб, какой же ты, в сущности, ребенок! – Забаровский сердился, но сочувствовал. – У тебя деньги остались?
– Две тысячи. И это на все время.
– Что-нибудь придумаем, моя мать поможет. Не робей, прорвемся! Ну, куда ты снова пошел?
Увлекающийся приятель буквально добежал до бомжеватого старьевщика, разложившего истрепанные книги.
– Опять литература? – разочаровался ведущий, догнав ведомого.
Малышев, словно реликвию, сжимал потрепанную книжку в рассыпающемся переплете, будто горный воздух вдыхал помойный запах обложки.
– Ты еще встань на колени и помолись на нее.
Глеб пальцем провел по латинской надписи «Адемарус».
– Уверен, что тот?
– Абсолютно! Смотри года… тысяча девяностый… девяносто четвертый. Любитель истории пролистнул страницы. – Сколько стоит?
– Пять тысяч, – заломил цену продавец, видя крайнюю заинтересованность.
– У меня осталось только две. – Одержимый достал вспотевшие бумажки из заднего кармана.
– Значит, положь обратно.
Лоточник протянул руку к книге, но Малышев прижал бесценный «огарок» к груди, точно дитя, схватившее в магазине заветную игрушку.
– Брось, Глеб. – Приятель потянул за локоть. – У тебя и так денег нет, а еще жить…
– Руслан! – взмолился товарищ. – Займи мне три тысячи, пожалуйста!
– У меня тоже негусто. Как отдавать будешь?
– Заработаю!
«Заработаю» звучало, как «украду». Малышев не вспомнил про родителей – сами сводили концы с концами.
– Ладно, дай-ка мне эту книженцию.
Глеб неохотно расстался с «игрушкой». Забаровский повертел в руках, небрежно полистал.
– Книжка старая, того и гляди развалится… страницы обожженные, как будто из пожара… Ей красная цена – штука!
– Не нравится – не покупай. – Старьевщик снова попытался вернуть товар.
Фанат истории зарычал, сжал кулаки, налился кровью. Продавец убрал руки, боязливо косясь на приступ безумства.
– Потом – латынь, – продолжал сбивать цену лидер, – кто ее сейчас знает?
– Знающие люди знают.
– Хорошо, даем тебе две тысячи, только по тому, что моему другу очень