Грозный голос, пробирающий до костей. – Инженер должен мыслить мгновенно, а не думать, как конус пересекается с тором. Чертеж – это главный документ производства. Это ваш роман, «Война и мир». И написать вы его должны без единой фальшивой буквы.
Алевтина Ипатовна Яценюк наслаждалась произведенным эффектом. О преподавательнице инженерной графики ходили легенды. Старшекурсники предупреждали молодежь: попадешь на Яценюк – вешайся. Поговаривали, двое студентов так и поступили, не выдержав издевательств. Сдать предмет на «четыре» считалось подвигом.
– А как же извещения? – попробовал препода на зуб выпускник авиационного техникума, успевший постажироваться на «Пермских моторах».
– Кто это там вякает?
Гробовая тишина. Отчетливо слышный писк комара. АД-94 убрал глаза в пол. Яценюк вычислила сама, приблизилась вкрадчивой коброй. Серега Рыбкин растерянно улыбался. Перед кучерявой головой распушился ядовитый «капюшон».
– Извещения – для таких бездарей, как ты. Неумеющих продумывать свои шаги сосунков, возомнивших себя инженерами. – Алевтина Ипатовна окатила студента презрительным взглядом, выслушав трусливое молчание, провозгласила: – Записываем тему занятия.
Она вдалбливала знания указкой, группа сидела по стойке «смирно», боясь вздохнуть. Как-то проверяя чертежи, преподавательница прошипела:
– Кто здесь студент Забаров?
У Руслана сердце упало в пятку, жаром загорелось лицо, внутренний «гироскоп» пошел к гортани. Подавив першение, второкурсник пробормотал:
– Вообще-то, Забаровский… Там не вмещалось клеточку.
– «Клеточку», – передразнила Яценюк. – Иди сюда.
На подкашивающихся ногах юноша доплелся до учительского стола, по энергозатратам путь показался кругосветным странствием.
– Это основная надпись, молодой придурок, – изливала желчь Алевтина Ипатовна, – здесь нет клеточек. Когда в цехе по твоему чертежу изготовят брак, потому что твоя тупая башка неверно образмерила деталь, начнут искать автора. Забарова, а не Забаровского! Забирай свою филькину грамоту!
Ватман влепил по лицу, упал на дощатый пол, по бумажной памяти свернулся в рулон. Чертеж виновато покатывался, белая сторона заметно серела. Руслан подобрал, вернулся на место.
– Дешево отделался, – шепнул Панасенко, прикрыв рот рукой.
Целое занятие второкурсник выводил родную фамилию в основной надписи. Стирашка протерла дыру, буквы то писались до мелкоты, то долговязо вытягивались. Длинная фамилия не вписывалась в отведенное пространство.
– Допускается заступать за границы, – сжалился на перемене Рыбкин. – Пиши до конца.
Забаровский рискнул. Прокатило без замечания, на ватмане отчеканилась красная «тройка».
За малейшую провинность Яценюк разносила в пух и прах, обзывая заборными словами. Перевернутая парта – мягкое наказание за пустяк.
– Я преподаю для человека мыслящего. Особый подвид гомо сапиенс. Вам далеко. Вы – мелкие насекомые, твари дрожащие.
Отходя