игру, как дурные.
– А может, это вы только так говорите? Может, вам Пионеры пиздюлей насовали, и вы теперь сцыте фанатеть?
– Пошел ты.
Бабы на том берегу складывают свою постилку, одевают халаты – собираются уходить.
– Протянуть бы коз, а? – Зеня смотрит на баб, поднимается и орет им:
– Девочки, плывите к нам! Мы вам за щеку дадим!
Мы ржем.
– А знаете, есть бабы, у которых во рту триппер, – говорит Зеня.
– Как это? – спрашивает Щура.
– А вот так. Это у тебя такая жена будет.
Все хохочут.
– А вот и нет. У меня жена будет еще лучше, чем у тебя.
– А ты, Щурик, знаешь, что если я тебе ебну, то ты не подымешься?
– Ну а если я тебе, ты тоже не подымешься.
Пацаны ржут, а Крюк ехидно кривится и орет:
– Прикиньте – обосрали Зеню, обосрали! Я б не потерпел!
– Ладно, простим на первый раз, – говорит Зеня.
Он мог бы постелить хилого Щуру как нечего делать. Но Зеня сегодня добрый, так что Щуре повезло.
Дымят трубы завода Куйбышева. Солнце садится за холмы, прямо над Буйницким училом – Крюк там учится на тракториста. Я спрашиваю у него:
– Ну, что, Крюк, возьмут тебя в Венгрию или нет?
– Ясный пень, возьмут.
Зеня подкалывает Крюка:
– Это ты только говоришь. Не возьмут тебя.
– Возьмут. Я нормально учусь, без двоек, и поведение у меня нормальное. И мастаков еще ни разу не стелил. Кабан в том году съездил – и я поеду.
– Да, Кабан нормально съездил. По сколько им бабок давали?
– А я не помню. Там эти, как их?.. Форинты. Кабан говорил, он еще у крестьян денег забрал, поэтому и привез столько всего – и джинсы «супер-пэррис», и кроссы «адидас», и матке своей шмотки, и сеструхе. Говорил – в поезде, когда домой ехали, пошли с пацанами крестьян трясти на пиво – в поезде вагон-ресторан, все цивильно. Ну и если везут что нормальное, то чтоб тоже забрать. Только нормального ни хуя не нашли. Говорит – открываю чемодан, а там одни конфеты и шоколадки, бля.
– Кабан рассказывал – в Венгрии в магазинах все есть, и водка разная и жратва любая, колбаса там, и шмотки – бери не хочу, – говорит Щура. – А я в том году буду в мореходку поступать, в Астрахани, чтоб в загранку ходить.
– А учило?
– В жопе я видел это учило. Что я – слесарем буду работать? Пацаны говорили – после мореходки сначала год у нас по морю плаваешь, потом – в загранку. Шмоток привезу, маг японский.
– Раскатал ты гриб, Щура – просто пиздец, – говорит Куля. – Грибозакаточную машину дать? Ты хоть это учило закончи. В мореходку ему, бля.
Родоки вытянули меня на дачу – я там не был с того года. Они ныли, чтоб ездил помогать, а я уперся: вам это надо – вы и ездите. Сейчас вот съезжу один раз, чтоб потом меньше ныли – тем более, что на Рабочем сейчас делать особо нечего. Батон и Крюк поехали в деревню, один только Йоган остался, но на районе его никогда нет, все время в центрах – видно, кентуется с бабами со своего учила.
Ждем с батькой и мамашей троллейбус – ехать на вокзал.