чего стоит, а тут еще этот никотин.
– Ну, все пацаны курят…
Молчим. Пиво немного дало. Я говорю:
– Ну у нас и бабы в классе – одни уродины.
– Точно. Но мне на них наплевать.
– А у тебя что, есть баба?
– Ну, вообще есть. – Антонов лыбится. – Только не на нашем районе, а на Пионерах.
– А как ты ее снял?
– У меня там сестра двоюродная живет, а она – ее подруга.
– И давно вы?
– Полгода.
– На Пионеры не сцышь ездить? Все-таки враги.
– Не-а. Ко меня там ни разу никто не приставал.
– И часто ты у нее?
– Когда она одна дома. Я обычно прихожу, если родители в ночную, и остаюсь до утра.
Вот тебе и отличник. Может, это и понты, но вряд ли. Во как бывает: пацан – лох, на районе своем нулевой, а бабу дерет за всю херню. Ладно, пускай. Лучше про что другое с ним поговорить.
– Уже знаешь, куда будешь поступать?
– Вообще так, приблизительно. В какой-нибудь технический ВУЗ в Москве.
– Ни хера себе.
– А что у нас в городе ловить? Я не собираюсь всю жизнь инженером на сотню рублей. Институт – это ведь только начало, можно сказать, первая ступенька. А потом можно наукой заняться – в аспирантуру пойти. Или начальником каким-нибудь стать. Или в райком. Москва – это не то, что здесь. Два-три первых года погулять, потом – жениться на москвичке, прописку получить, чтоб по распределению не заперли в дыру, вроде нашей.
Я допиваю пиво большим глотком. Антонов спрашивает:
– А ты куда планируешь после школы?
– Не знаю. Не думал про это. Надо еще десятый закончить, а там видно будет.
Автобус тормозит: кто-то из баб попросился посцать.
С обеих сторон дороги – лес. Гриша орет:
– Мальчики налево, девочки направо!
– Только мальчики, осторожно смотрите: машины, – говорит Классная и ныряет в кусты. Мелькает ее толстая жопа в спортивных штанах.
Я перехожу дорогу и забираюсь подальше в кусты – покурить. Недалеко становятся сцать «Сухие». Хуев я не вижу, но вряд ли у них длинней, чем по три сантиметра.
Я курю, сцу, потом прусь назад к дороге. Антонов уже топчется около автобуса. Бабы по одной вылазят из кустов.
– Сейчас бы еще пива, – говорю я Антонову.
– Вообще да, одной мало.
Едем всю ночь. Утром останавливаемся на стоянке – в туалет и помыться. Пока я сцу в обосранное со всех сторон очко, Антонов чистит зубы над ржавым умывальником. Тут же выкуриваю сигарету, потом стою около автобуса и смотрю, как бабы вываливают из своего туалета. Рожи помятые, на головах – «я летела с сеновала, тормозила головой».
В автобусе я ненадолго вырубаюсь, потом уже не сплю. Едем по окраинам Ленинграда. Обычные серые дома – ничего особенного.
Вытаскиваю из сумки «тормозок» – мамаша собрала: вареные яйца, кусок сала и батон с маслом. Начинаю хавать. Антонов разворачивает фольгу и грызет жареную курицу. Другие все тоже что-то жрут.
Гриша бьет по тормозам. Они долго базарят с батькой Коноплевой, водят пальцами по карте – видно,