Дмитрий Барабаш

Солнечный ход


Скачать книгу

гимна народа

      с разбитой дороги.

      Кольца спирали, чем дальше,

      тем уже и уже.

      Хуже не будет, казалось,

      ведь не было хуже.

      Страх из потемок души

      выбирался наружи,

      в ружья, в стволы,

      в позабытые ликами рожи.

      Ах, Александр Исаевич,

      все же негоже

      телеэкран декорировать

      патиной меди.

      Время давно почивать

      на заслуженном ложе

      в лаврах, на шкуре

      облитого солнцем медведя.

      Музыка грянет,

      и цокнут смоленой резинкой

      рваные полчища

      литературных громил.

      Будет цветочница бегать

      с плетеной корзинкой

      между мазурок

      танцующих с небом могил.

      Все бесконечное

      проистекает впервые.

      Все безусловное сказано тысячу раз.

      Не зеркала, к сожалению,

      стали кривые,

      а перекрестья различных

      сословий и рас

      так изменили черты,

      означавшие лица,

      что не прочесть ни ума,

      ни стремленья к уму.

      Бал начинается —

      оп-ца-ца, лан-ца-ца, дрица —

      и предвещает грядущему веку чуму.

      Шаркнет подошвой

      по лаку наборных паркетов

      новый начальник, вершитель,

      наместник, стрелок,

      словно сошедший с грунтовки

      кровавых багетов.

      Как безошибочно точен

      в России пророк!

      Нет. Не понять. Не поверить.

      И не обознаться.

      Не изменить. Не поправить.

      Не выдержать штиль.

      Только с затекших по горло

      колен приподняться

      и написать о правах обреченного билль.

      Бал начинается.

      Скоро потянутся в книги

      странники мраморных станций

      столичных метро.

      Что там творится? Наверное,

      снова интриги,

      снова война и, наверное,

      слово не то?

2000

      Разговор о Риме

      Давай с тобой про Рим поговорим.

      А стоят ли могилы разговора?

      Давай с тобой, как порох, воспарим

      и вылетим, как гильза из затвора.

      За пулей было сжато столько слов,

      прощений, откровений

      и проклятий,

      что в бесконечность

      выбилось число,

      подхваченное эхом на закате.

      Наш медный звон,

      отброшен, словно тень,

      от ужаса беззвучных воскресений.

      И клонится к развязке судный день,

      насквозь пронзенный

      песенкой весенней.

      Я шел из рима

      Я шел из Рима в Иерусалим.

      Каким по счету был сегодня Рим?

      И кто его считал? Какой наукой?

      Какой поэт укладывал в строфу?

      Земля струила медленной разлукой

      передо мной тарковскую траву,

      как за ручьи удерживала реки,

      спешащие исчезнуть по морям.

      Я шел камнями в Рим,

      из Рима –