у монарха горностаевую мантию. Хотя в их совместном путешествии многими условностями этикета приходилось пренебрегать, все же Джулиан, когда представлялась возможность, старался оказывать королю положенные почести.
– Как вам эта семейка, сэр Грэнтэм? – спросил Карл.
Джулиан откинул покрывало на постели короля и поправил подушку.
– Мне они не понравились. Преподобный Энтони, к примеру, всячески стремится проявить свое рвение в пресвитерианской догматике и при этом не упускает случая принизить присутствующих. Стивен Гаррисон уже сейчас желает чувствовать себя здесь хозяином, причем отнюдь не милостивым, если учесть, как он груб с этим стариком Линчем. Досточтимая дама Элизабет – жалкая обжора. Ева Робсарт…
– Ее-то хоть пощади… – весело прервал Джулиана король. – Ведь разве ты не заметил, что все в ее поведении было рассчитано, чтобы показать нам, кто здесь друг, а кто враг? Даже Стивена она умудрилась представить не как слепого приверженца круглоголовых. Что же касается ее сестры… Странная девушка.
– Вы нашли ее странной, сир? А по мне, она самый нормальный человек в этом семействе. Ваша Ева просто лгунья, смею заметить. Она солгала нам в отношении лорда Робсарта. Зачем? Неужели только для того, чтобы заманить нас в этот замок?
– Не заманить, а пригласить, Джулиан, – улыбнулся король. – Эти светские дамы, вынужденные в наше время томиться в глуши, просто умирают от скуки: каждый новый гость для них – событие. А мы к тому же не простые гости, а ее спасители.
Король казался оживленным, в то время как Джулиан выглядел вялым и утомленным. Разворошив кочергой уголья в камине и подкладывая дрова, он не смог подавить невольный зевок и устало провел ладонью по лицу. Вторые сутки без сна и постоянное напряжение сказывались на нем. Король заметил это.
– Тебе нужно как следует выспаться, если завтра ты хочешь совершить путь в Солсбери, – сказал он, мягко выпроваживая товарища по несчастью.
Когда Джулиан удалился, Карл какое-то время ходил по комнате. Толстый шерстяной ковер заглушал стук каблуков, от пламени в камине исходило тепло, и, хотя король был лишь в легкой рубахе, он чувствовал себя уютно. Расстеленное ложе его отнюдь не манило. В отличие от своего спутника, он прекрасно выспался ранее, да и новизна обстановки и впечатления тоже не располагали ко сну. Небольшая комната была полна лунного света, который так и искрился на граненых стеклах большого окна. Карл распахнул его и, опершись коленом о приоконную скамью, стал глядеть в парк.
Какое-то время он прислушивался к тишине – шелесту листвы, уханью совы, далекому крику козодоя. Луна, еще не совсем полная, но яркая до ослепительности, освещала мир прохладным сиянием. Уже покрытые яркой раскраской осени старые деревья в парке сейчас казались одинаково серебристо-палевыми с черными тенями там, куда не попадал свет луны. Из своего окна Карл видел боковой фасад замка: серый камень поблескивал в лунном свете, высокие узкие трехстворчатые окна казались темными и таинственными. Карл заметил башенку