обязательства, если они превышали уровень удовольствия. Власть всё это понимала, но прогресс остановить уже не могла. Приходилось идти навстречу общественным капризам как одних, так и других, даже если первые были прямо перпендикулярны вторым. С синтами поступили так: постановили, что процент «человечности» не должен у них превышать уровень 60. Фабрики, ещё полгода назад не успевающие за спросом, одна за другой разорялись. Когда-то по разумности равные человеку, роботы стали превращаться в машины для охраны, для уборки или для санитарных услуг в обсерваторах при разгуле очередной вирусной пандемии. Буйным цветом расцвёл чёрный рынок услуг по защите синтов «старого образца» от перепрограммирования. Разумеется, и сексуальные услуги этого «старого образца» тоже переместились в теневой сектор. В воздухе витал дух революции, совершенно невозможный при теперешнем уровне контроля и от этого делавшийся ещё более терпким.
Поначалу Ли просто расстраивалась, когда одного за другим из её патрульной бригады забирали на перепрошивку синтов. Но потом забеспокоилась и о самой себе. По большому счёту, её мозг на девяносто процентов был синтетичесим, потому как лунный инцидент в первую очередь повредил его. Всю технологию синтетической нейронной модели копировали именно с Ли. В этом смысле она была синтом почти в чистом виде. Да и многие из обновлённых команд в секретных ведомствах были бы не прочь «перепрошить» мозг Ли, в особенности ту его часть, в которой хранилась память. Ходило множество слухов о том, что объединённое правительство Конфедерации заключило сделку с «тёмными». В чём была суть этой сделки не знал никто из непосвящённых, но Ли отчасти всё же была посвящена в некоторые немаловажные детали, отчего её страх за свою жизнь день ото дня делался всё сильнее.
Ей повезло. Её начальник – главный над всеми патрулями – был мужиком что надо. Он ещё помнил узкоколейки, по которым носились механические дрезины с оборудованием для установки порталов. Пожалуй, это был в Петле единственный, кому Ли доверяла и кого уважала буквально за всё. Чувствуя это, босс платил ей той же монетой. Сегодня голос босса по рации показался Ли чересчур тревожным. Он просил зайти её после смены в офис для «очень серьёзного разговора». Когда смена закончилась и с предчувствием беды она постучала в дверь кабинета, дверь ей открыл сам начальник.
– Давай заходи, – с опаской заглядывая в коридор, тихим голосом произнёс он. – Садись… Будешь текилу?
Ли вопросительно на него посмотрела. Она ни разу не видела его столь встревоженным и уж тем более предлагающим ей текилу.
– А… – махнул рукой мужчина, – поверь мне, тебе надо прежде выпить. Так что будешь.
Он направился к бару, достал из него початую бутылку «Эсполона» и разлил по рюмкам, расплёскивая по столу капли драгоценного алкоголя.
– В общем, – даже не чокнувшись, он залпом