пацанов. Хобби, поощряемое властями, имело вполне практическое значение: голуби – дешевое и быстрое средство связи, если надо что-то сообщить, мальчишка, наблюдающий за тропинкой, отпускал птицу, с привязанным к лапе номером, когда кто-то из незнакомцев, хотя бы за несколько километров двигался в сторону границы. И тогда пограничники знали – где ловить нарушителя.
Советская власть быстро смекнула, что дешевле создать сеть стукачей, которые в голодной, разоренной стране не за дорого будут помогать пограничной службе. Официально же за несанкционированный переход границы в ту пору грозила смертная казнь, это называлось государственной изменой. Угроза расстрела – главный мотив, если кто-то собрался в бега. Если расстреляют, то все равно где. Свобода или смерть. Многие из тех, кому грозила смерть, пытались обрести свободу, чаще всего с трагическим результатом.
Контрабандистов и промышлявших тайным переводом людей за кордон таким действенным стукаческим способом быстро вылавливали на «живца» – переодетого сотрудника ОГПУ и, не раздумывая особо, без суда и следствия расстреливали. Оформляли как нарушителей границы, против которых было применено оружие – любой нарушитель в те времена мог быть застрелен в "особой зоне", перед кордоном. Чуть позже это явление было даже "творчески" расширено, стало на некоторое время практически безразмерным: частенько сотрудники ОГПУ, а потом НКВД привозили к границе тех, от кого было нельзя избавиться "законным" порядком, да и заморачиваться было недосуг, расстреливали их прямо на границе, составляли протокол о неизвестных нарушителях, начальник заставы подписывал и как бы "передавал" их тела гостям-чекистам, быстро и без хлопот закрывая дело. Впрочем, после 1934 года уже не требовались такие мудреные способы внесудебных казней и к тридцать седьмому году ситуация предельно упростилась: не надо было изображать "пролетарскую законность".
На Волге все, кто жил в это время в сельской местности, могли покинуть ее, только если едут в город, на заводы, по планам индустриализации.
Но Эрнст сидел в тюрьме, Сара должна была его дождаться: пытаться устроиться на работу с плохой анкетой практически невозможно. Да и вызвало бы это только неприятности: принадлежность к дворянам, да еще немецким, означало в лучшем случае лагерь по надуманному обвинению. Хотя, скорее всего, быстрый расстрел.
План ее представлялся простым: уехать на завод, в одну из западных областей страны и оттуда попытаться переправиться через кордон.
Домой.
Потому сидела и терпеливо ждала мужа.
И дождалась. Тридцать третьего года.
Когда советская власть, не желая ждать проявления добровольности несознательных крестьян Поволжья, решила устроить стране показательную порку.
Это происходило не только в Поволжье, но и на Украине, в южной Сибири, на Дону, везде, где были хорошие условия для крестьянской жизни. Надо наглядно показать этим глупым, несознательным мелкобуржуазным недобиткам дорогу в их светлое будущее.
На