сложные и противоречивые процессы общественно-политической жизни того времени. По сравнению с ранней русской драматургией пьесы петровского времени отошли от изображения абстрактно-богословского мира, так как пробудился горячий интерес драматургов к внешнеполитическим проблемам, к проблемам России. Запросам нового времени сумел ответить школьный театр, все исследователи пишут о его ярко выраженной политической направленности.
Исключительно важное место в историко-литературном процессе Петровской эпохи занимал Феофан Прокопович, который, «бесспорно, принадлежит к замечательнейшим и наиболее выдающимся личностям русской истории первой половины XVIII столетия. В своей сфере он был такой же новатор, как и Пётр Великий в сфере государственной»[291]. Феофан Прокопович не был ортодоксом ни в вопросах теории, ни в вопросах творчества. Он всегда высказывался против рабского подражания даже самым высоким образцам, но в то же время с удивительным упорством и любознательностью добывал знания у других, учился. «Черпать из собственных запасов» (336) он начал тогда, когда овладел обширнейшими сведениями из разных наук и культур.
Самое начало XVIII в. было ознаменовано в истории русской драматургии появлением интереснейшего произведения – трагедокомедии Феофана Прокоповича «Владимир» (1705). В Петровскую эпоху общественная мысль обратилась к «иноземной» и отечественной истории, к сопоставлению истории с современностью. С накоплением исторических знаний углублялось осмысление настоящего, что, в свою очередь, вело к логически закономерным аналогиям. В литературоведении давно укрепилась мысль, что Феофан первым в русской драматургии обратился к отечественной истории как к теме, к источнику содержания пьесы. Обращение к истории Киевской Руси дало драматургу большие возможности для утверждения пропагандистских идей и создания политических аллюзий. Историческая аналогия – Владимир I и Пётр I – была вполне оправдана: введение христианства – «тоже реформа»[292], не менее важная, чем петровские преобразования. Феофан не однажды будет обращаться в своей литературной и политической деятельности к сопоставлению и этих событий (введение христианства и реформы Петра I), и этих имён (Владимир I и Пётр I). Через 15 лет после написания трагедокомедии он доказывал в «Предисловии к доброхотному читателю», которое сопровождало «Устав морской», что «самое начало истории – владычество первых киевских князей – было в сущности предвосхищением дел Петра. <…> Одним из значительнейших шагов на пути к правильному устройству рисуется ему крещение Руси Владимиром»[293]. Параллели, сопоставления действующих правителей с историческими лицами прежних времён – обычный приём в поэтике. Пётр сопоставляется с Владимиром, а сам Владимир – с Константином[294](например, в житии Владимира). Пьеса, написанная в расчёте на современность, не была реставрацией прошлого, так как историческое прошлое и исторические реалии не имеют во «Владимире» первостепенного значения. Однако образы седой старины стали