подтвердил медвеженец. – Я понимаю, вы милиционер, для вас это суровые будни, а для нас это все так страшно… и ребята наши маленькие стали колоться… Ужас просто! Вот, а потом выбрали мэра нового – Андрея Вадимовича Меженина. Хороший, добрый очень. Набожный, кстати. И вот он постепенно кое-кого уволил, а на их места пригласил людей достойных.
– Погодите, – попытался остановить Петра Сергеевича журналист, но тот продолжал, будто следуя за собственными набегающими мыслями: – Да-да. Епископа Медвежского, Феликса, сняли, говорят. С его подачи.
– Хм, а по моим данным, епископа на покой проводили по состоянию здоровья. Он вроде бы немолодой уже был…
– Ну, был он действительно немолодой. Но со здоровьем у него еще о-го-го как было. Мог, извините, бутылку самогона за раз выпить.
– Выходит, не очень-то его любили?
– Не очень… Конечно, не очень. Было бы за что любить! Пил он крепко да народ обирал, вот и все его, извините, подвиги. Домик себе отстроил двухэтажный с черепичной крышей, иномарку прикупил. А к сиротам и вдовам не ходил – денег у них не было! Правильно Андрей Вадимович патриарху написал – народ из-за Феликса от веры отвернулся.
– Молодежь, наверное, особенно, – задумчиво предположил Иван.
– Да, молодежь нашу мы, можно сказать, потеряли. Почти совсем. Вон, стыдно сказать, даже проститутки появились! Девчонки молоденькие! А наркоманов сколько! А шпаны!
Лицо пожилого интеллигента сделалось совсем печальным. Он качал головой, глядя в серое утреннее окно, и видно было, как тяжело у него на душе. Затем Петр Сергеевич вздохнул, словно решившись на что-то, и добавил:
– Ну, шпана-то и раньше была, я и сам, бывало, ходил: фуфайка, тельняшка и финка в валенке.
– У вас же Сибирь тем более, – понимающе кивнул майор Соколов.
Медвеженец глянул на него с горячей благодарностью:
– Да! Но раньше все равно не было грязи такой! Даже если и поножовщина была – всегда мирились потом. Своих резали, чужих кололи. А сейчас? Лежачих бьют, калечат… Вон парнишке одному, соседу, ухо недавно отрезали… Это мыслимо разве? Да и ворье тоже – у нас же каторги рядом, и беглые бывают, и все такое. Только вот сейчас вообще такой сброд пошел… наркоманы одни…
В сетования и жалобы опять вклинился журналист:
– Свежая кровь, значит…
Однако преподаватель лестеха этого даже не заметил, полностью погрузившись в невеселые думы о проблемах родного края.
– Да, но это еще не все! У нас при монастыре жил старец. Все его очень любили, очень мудрый был.
– Отец Иона Никишин? Ну, так он игуменом был.
Вот это замечание Петр Сергеевич уже услышал:
– Да-да. Рад, что вы его тоже знаете. Так вот, отошел он недавно, преставился, значит. Андрей Вадимович и предложил пригласить в этот монастырь отца Романа, с Кавказа откуда-то.
– О-о-о! – Брови Ивана Миронова взлетели над очками. Похоже, он был в курсе, о ком речь, но совершенно не ожидал услышать об этом человеке от жителя Медвежьего. – Того самого? Отца Романа?
Сибиряк самодовольно крякнул:
– Ну,