ответил за участкового кочегар.
– Оклемаюсь – зайду, – пообещал Павел.
Иван Филиппович посмотрел на него озадаченно и направился к выходу. Действительно, что от такого человека проку. Он ничего толком понять не способен. Едва ворочает языком.
***
Придя домой, Иван первым делом наказал жене, чтобы к вечеру непременно приготовила что-нибудь вкусненькое.
– Павел Егорович в гости может зайти, – пояснил он. – Побеседуем… Так-то он человек неплохой и родители у него были люди приличные, работящие. Только выпивает он лишнего.
– Ну, да кто сейчас не пьет-то, – отозвалась Евгения Семеновна примирительно, – лишь бы не дрался да дело знал.
– Женится – остепениться, – согласился Иван.
– Разве что…
Весь вечер Евгения Семеновна хлопотала на кухне возле стола. Выбегала то в погреб, то в клеть, но, кажется, не от радости металась по дому, от беспокойства: ладно – ли они с мужем поступают, насылаясь девкой этому проходимцу? Он хотя и милиционер, но забулдыга порядочный, вот и оружие свое потерял неизвестно где. Как на такого положиться? А Верка, хотя и странная немного, но зато писаная красавица и по хозяйству всё может. Неизбалованная она. Да если бы не эта странная болезнь – не видать бы ему Верки, как своих ушей.
В семь часов вечера проскрипели по сеням старого дома Ивана Филипповича новые яловые сапоги местного милиционера. У Евгении Семеновны от этого скрипа сердце застучало в висках. Идет супостат за ее лебедушкой, за ее красавицей ненаглядной.
– Можно к вам? – раздался из-за двери уверенный голос милиционера.
– Заходите, заходите, – враз откликнулись ему супруги Голенищины. – Мы вас заждались.
– Здравствуйте, – поздоровался милиционер, шагнув за порог и внимательно приглядываясь к чужому жилищу.
– Проходите к столу.
– Да нет, что вы, я так – поговорить зашел.
– Проходите, не стесняйтесь, – пригласила его Евгения Семеновна вторично. – Сейчас поужинаем вместе и поговорим. Да вы снимите пиджак-то. Без него свободнее. Дома у нас тепло… Проходите, садитесь.
Стол в тот вечер у Голенищиных и, правда, был отменный. Он чем-то походил на яркий натюрморт с одной знаменитой картины голландского мастера, репродукция которой висела в местной столовой с незапамятных времен. В центре стола у Голенищиных на этот раз возвышалась красивая бутылка шампанского из тёмного стекла. Рядом с ней притулилась простоватая пол-литра водки в алюминиевом берете, а дальше теснились салаты и закуски, копчености и солености; жареная рыба и холодец, клюквенный морс и вишневый компот. Видя всё это изобилие, Павел Егорович многозначительно потер руки и восхищенно произнес:
– Такого я не ожидал. Наготовили, как на свадьбу. Даже неудобно как-то… Неужели из-за меня это всё?
– Жена постаралась, – разъяснил Иван Филиппович с довольной улыбкой. – Она у меня на этот счет мастерица. Да и Верка вся в неё пошла. Тоже готовить-то умеет.
– Сади гостя да