ему не доводилось бывать в самой южной провинции Эспаона. Он осмотрел бухту, заполненную судами, качающимися на волнах у причала или на рейде, полоску мола, перегороженный двумя галеонами и фрегатом выход в море и внушающий уважение зубчатый край бастионов форта. Убедившись в надежности охраны, Тарлаттус насладился панорамой города и залюбовался оранжевыми крышами, выделяющимися на фоне выбеленных штукатуркой стен. В этом городе влияние торговли с Фесом отразилось в многочисленных арках и порою причудливо раскрашенных стенах патио.
Рассуждения об удивительной красоте архитектуры, гармонично вписанной в окружающую природу, плавно перетекли в русло воспоминаний о прошлой ночи. Полнолуние. Вот, что он упустил из виду. С нахождением этого фрагмента появилась возможность сложить различные события, до этого момента не связанные между собой, в цельную мозаику. Как говорил ему и другим агентам Родригес, в этой фазе Луны еретики необычайно быстры и ловки и прекрасно видят в темноте, хотя у подлунного могущества есть и обратная сторона: в солнечный день они слабее ребенка, неуклюжи и почти слепы, а любая рана может стать смертельной. Несравненный Мастер хорошо знал их тайную природу.
– Сеньор, вас ожидают, – крикнул адъютант, приоткрыв дверь.
Архиагент твердым шагом проследовал в полумрак здания и предстал перед секретарем губернатора и майором гарнизона.
– Мужчина, задержанный в Гадии, оказался подставным лицом, – доложил офицер, —сейчас продолжаются поиски кареты.
– Сколько человек отплыло со вчерашнего утра?
– Ни одного. К нам еще до рассвета прилетел голубь, – вклинился в разговор недовольный секретарь и зевнул, прикрывая рукой рот.
По мнению дона Кареры, Гадия стала нарывом на теле Собора, наполнившись нищими беженцами и прочим трусливым сбродом, под которым, конечно же, подразумевались аристократы. Генерал-трибун считал своим долгом унизить и вышвырнуть из страны этих испуганных еретиков, презренных мужчин и женщин, не желающих принимать свет истинной веры и не заслуживающих снисхождения. Иногда его принципиальность превращалась в настоящую манию.
В отличие от инквизитора Тарлаттус видел не зловонное месиво из жалких оборванцев, а прилично одетых горожан, опасающихся за свою жизнь. Ему не было дела до их проблем, его заботила поимка Аэрин. Только прежде чем клирик вернул свои мысли в русло розыска, он на мгновение задумался о судьбе эмигрантов. Если все пройдет так, как задумано, то они с Кармелой могут оказаться в числе тех, кто сейчас ждет разрешение на выезд.
– Хорошо, – с задумчивым видом ответствовал Тарлаттус, – значит, она на берегу.
– Мы продолжим поиски и обыщем город, – отчеканил капитан.
Архиагент кивнул, поднял указательный палец, призывая к вниманию, и встал перед картой, занимающей стену кабинета.
– Куда бы подалась графиня, увидев