снег, нежатся в снежных парах, и, растирая промеж лопаток солнечный свет, делаются наряднее, ярче, краше. Созерцание округи, усыпанной ими, словно крошками румяного пирога, заставляет улыбаться неподдельно и безотчётно, как на исходе младенчества. Каждая из божьих коровок – капля радости, источник утешения и напоминание о текущей мимо пучине жизни, в которую необходимо ступать, не думая о том, насколько холодны её потоки.
Солнце, раскачиваясь едва заметно, распаляется всё сильнее, темнея сдаётся наст, а чёрная, сочная, непросохшая колея дороги, жонглирует конфетти солнечных зайчиков, тревожа нервы и без того возбуждённых об эту пору котов. А мухи, не жалея тугих ещё пружин своего завода, зудят солидно и коротко перелетают с ветки на ветку, не обращая внимания на синиц, осоловелых от жданного тепла.
Весна – пора бесстрашных. Тех, которые безоглядно пускаются по течению, принимая свою участь такой, какова она есть или устремляются ей наперекор.
Чепуха
Оранжевые стружки карандаша моркови, крахмалистые, скользкие дольки картофеля, золотистые лепестки луковой шелухи, горьковатые поросячьи хвостики солёных огурцов… Косуля издали вдыхала этот, столь непохожий на аромат подмороженной травы, да мха, запах, и от того спешила, ибо была голодна.
Прежде, когда, бывало, лесная козочка обкусывала леденцы почек с кустов или сдирала шершавые полоски мха, что щекотно вязли на языке, она отлично понимала, что это всё, чем можно пообедать зимой. Но однажды, спасаясь от охотничьих собак, вместо того чтобы бежать в чащу леса, косуля с перепугу перепутала тропинки и ближе обыкновенного приблизилась к человеческому жилью. Вот тут-то она и познакомилась с неведомыми доселе вкусами. Переждав погоню и дождавшись наступления сумерек, косуля, оттолкнулась от наметённого у ограждения сугроба, легко перемахнула во двор, и оказалась подле вкопанной в снег бочки, из недр которой шёл непостижимый, притягательный запах. Бочка была заперта наваленным на её крышку снегом, и, сколь косуля не пыталась добраться до содержимого, ей это так и не удалось.
– Ты видел, она, бедняга, копала снег, чтобы полакомиться шелухой и шкурками.
– Да… насыпало снегу в лесу знатно, немудрено, что она пыталась отыскать что-то съестное тут. И ведь не побоялась!
– Ну, ды-к, поставим ей мисочку у забора, и все дела. А то попробует перепрыгнуть ограду в другой раз, да поранится ещё, чего доброго.
– Так и давай!
Сырая осина пахнет смесью севильского апельсина и цитрона. Косуле хорошо знаком горьковатый аромат податливой коры этого дерева, но, за зиму она успела привыкнуть к сладкому вкусу моркови и блестящим, похожим на иней узорам из кристаллов соли на скибах8 хлеба. Посему, пока ещё не совсем стаял в лесу снег, она побудет тут, неподалёку, в виду доверху полной миски и утоптанного овражка подле забора.
Тень птицы, нарисованная на изломанном влагой картоне земли, пролетела сквозь стелющуюся по низу сень дыма печной трубы. Барабанная дробь