забывай, что мой отец, хоть и старается быть малозаметным, тем не менее умудрился стать незаменимым. И у нас есть комнаты в Версале, в южном крыле. Дальновидно – с учетом того, что его величество, кажется, рассчитывает обосноваться здесь навсегда. Ну, идем же, у меня припрятана пара бутылок бургундского.
Гостиная, куда Седрик привел Дориана, оказалась небольшой и уютной. Из распахнутого окна открывался вид не на хозяйственные постройки или нужники, а в сад. Звуки бала почти не доносились сюда, и Дориан с удовольствием опустился в удобное кресло, а Седрик тем временем выудил из шкафчика бутылку вина и принялся разливать темный напиток по бокалам.
– Так, говоришь, его величество намерен прочно обосноваться в Версале? – спросил Дориан, пригубив вино. Следовало разговаривать, конечно же, вовсе не об этом – ведь они с Седриком не встречались бог знает сколько лет, но начинать с рассказа о себе или вопросов о личной жизни давнего приятеля он не мог.
Седрик, так же вольготно развалившийся в кресле, пожал плечами:
– К тому все шло. Когда его величество затеял это строительство, сразу стало понятно, что он не просто бросает на ветер деньги. Потому-то у Кольбера все время, когда речь заходит о расходах на Версаль, такой вид, будто он проглотил сливовую косточку и получил запор. Ты не представляешь, сколько денег сжирает этот дворец.
– М-да. – Вопрос о деньгах был как никогда актуален, поэтому Дориан воздержался от комментариев.
– А что ты хочешь? – беззаботно продолжил Седрик. – Это ведь король Франции, он притягивает взоры. Он – сердце общественного организма. Трудно судить о человеке, на которого направлены помыслы многих людей. На него смотрят тысячи. И он делает то, что делал бы на его месте и другой, – пытается укрепить славу Франции, сияние французского королевского двора. Разве у нас не самые пышные балы, не самые смешные шуты, не самый чудесный дворец в мире? – Седрик скривился и отхлебнул еще вина. – Право слово, Дориан, если поживешь здесь немного, сам начнешь это видеть. Да я не думаю, что ты этого не понимаешь.
– Ты переменился, – промолвил виконт. – Впрочем, так и должно было случиться.
Он помнил приятеля немного другим – молодым забиякой, любимцем женщин, олицетворением изящества и чести. Светлые, почти белые волосы Седрик унаследовал от отца, а дерзкие глаза – от матери, и девушки по нему с ума сходили. Дориан слышал, что он женился, но не знал на ком. Вести из столицы доносились до их лесной глуши обрывками, так что им не стоило целиком и полностью доверять.
– Ты тоже, – не преминул заметить Седрик. – Рассказывай, что с тобою приключилось?
– Со мною? Почти ничего. – Дориан повертел в ладонях бокал. – Множество семейных неурядиц. Мой брат, знаешь ли, очень любил светскую жизнь. Это весьма подкосило матушку и наше финансовое положение. – Он помолчал, прежде чем произнести то, о чем до сих пор не говорил ни разу. – То есть мы разорены. Сейчас я остался один, и вся ответственность лежит на мне.
– Черт. –