курточке, кепке и с портфелем в руке. Обледеневший асфальт как-то ловко выскальзывает у покойника из-под ног и поэтому, кажется, что он не идет, а немного скользит над землей. Из-под козырька кепки поблескивают стекла очков.
– Это твой покойничек, вот сам с ним и разбирайся, – ворчит Старик, мельком взглянув на доходягу. – Мои-то давно уже меня не тревожат.
Старик быстро уходит в сторону станции и поднимается на пешеходный мост над путями. Выйдя на середину моста, он останавливается возле перил. Ржавая звезда фонаря горит у Старика над головой, как корона, и Шурику, стоящему внизу на темной улице, мерещится какое-то величие в этой нелепой пингвиньей фигуре. Между тем доходяга подходит к Шурику.
– Звоню, трубку никто не берет, – жалуется он писателю. – Иду домой, дом никак найти не могу найти. Смех, да и только.
Доходяга неловко дергает шеей и его голова, которую как-то на днях Шурик Ха с трудом отпилил стариковой финкой, медленно валится с плеч. Покойник ловко ее подхватывает. Он стоит, держа голову рукой возле живота, будто мяч. Голова смотрит на Шурика Ха не мигая одним уцелевшим глазом.
– Ты домой не ходи, – терпеливо объясняет ему Шурик Ха. – Тебе теперь нельзя домой. Ну, сам подумай, куда ты пойдешь в таком виде? С этой вот дурацкой головой?!
– Тоже верно, – соглашается доходяга и вздыхает.
– Ты извини, если чего не так, – говорит Шурик, испытывая некоторую неловкость. – У тебя вроде светлая полоса в жизни началась, дома все наладилось, зарплату опять же получил. А я вот взял и голову тебе отрезал.
– Какая там еще светлая полоса! – отмахивается доходяга. – Да я жил, как мудак. Друзей у меня не было, даже бухнуть было не с кем. Сын меня терпеть не мог. А жена… Очень я ее любил… Только знаешь, пока я тут побродил по поселку, я ясно понял, что эта сучка мне изменяла. Да она со всеми соседями перетрахалась, пока я на работе горбатился. И это я, теперь, мля, точно знаю!
– Это потому, что ты Неживой, – говорит Шурик Ха. – А Неживые, они все знают.
Доходяга покрепче прижимает голову к животу.
– Короче, я вот, что думаю, – говорит он Шурику. – Если бы ты мне голову финкой не отпилил, я бы как белка в колесе еще лет тридцать бегал, пока сам по себе не преставился. А так, хоть что-то новое.
– Ну, в общем согласен, – кивает Шурик, – я даже рад за тебя, мужик.
– И вот, что еще, – продолжает покойник, – Этот мир, вся эта ваша, так называемая, реальность… Тут и так было паршиво жить, а скоро будет совсем кирдык. Всё вот-вот кончится.
– Ну да, – соглашается Шурик Ха, – я ждал чего-то вроде того.
– Так куда же мне теперь идти? – спрашивает его покойник.
– А ты иди в другую сторону, – советует Шурик, – туда, куда раньше не ходил.
– Спасибо, дружище.
И доходяга скользит над заледеневшим асфальтом, оборачивается и уходит в другую сторону. Там тоже ночь и тоже стоят темные дома, отдалённо похожие на японские пагоды, которых Шурик никогда прежде