он поступал иначе, значит, мне оставалось одно – уступить ему. Я согласилась: Соня знала Диму гораздо лучше, чем я. Какой бы нездоровой не казалась кому-то наша с ней связь, – или же ее любовная линия с моим мужем, – Соня была единственной, кому я все еще могла доверять.
За исключением этого ее супер-пупер-совета: перестать бузить и сделать все, чтобы возвратить интерес к себе Димы. Я в голос ржала. Словно он был у него когда-то там. Интерес ко мне. Дети-то уже в детской!
– Еще что-то, – осведомился он ледяным тоном, – что ты решила, но не решилась признаться мне?
Я закусила губу и сделав над собой усилие, кивнула.
– Я хочу развестись.
– Охуительно! – Кан хлопнул себя по колену и сузил глаза. – Могу я вежливо спросить – почему?
– Ты не любишь меня.
– Еще охуительнее…
– Ой, все! Давай разведемся и забудем про все. Не нужен мне ни этот фиктивный брак, ни твоя квартира.
– Так просто, да? – он усмехнулся и покачал головой; сказал зло и резко повысив голос: – Не нужен, блядь? А мне нужен. Я, блядь, настаиваю на чести, блядь, оставаться вашим супругом, сударыня. Пока вы, по крайней мере, не окрепнете мозгом. То бишь, пока смерть нас не разлучит.
– Я не тупая! – взвизгнула я, пожалуй, впервые повышая на него голос, как равная. – Ты никогда мне не был по-настоящему мужем. Ты вывел меня из абортария и отвез в ЗАГС! Не потому, что ты любил меня, не потому, что ты меня хотел. Ты просто хотел, чтобы я родила тебе. Не знаю, почему я. В отместку, может быть, моему папаше. Ты отомстил! Теперь, давай, забери обоих и отъебись от меня!
Он встал. Посмотрел на меня в упор и не сказав ни слова, вышел из кухни.
«Все жены делают это».
У Кати был целый ряд достоинств. За эти три недели я успела их оценить. Она была умна, прозорлива и по-настоящему хорошо умела писать. Она фотографировала гораздо лучше Тимура, который всегда был больше озабочен позированием, чем тем, чтобы позировали ему.
Недостаток, по сути, у Кати был лишь один. Она никак не могла взять в толк, что работа – это было одно, а дружба – совсем другое. Субботний вечер стал апогеем непонимания. Когда она, в третий раз, нежданно-негаданно приземлилась за нашим с Сонечкой столиком в «Великано», сообщив с ходу:
– Фу, духота! – и выпила мой сок залпом, Софа отчего-то решила приревновать.
– Тебе не кажется, – спросила она, – что ты здесь немного лишняя?
Немного, было преуменьшением.
Мы с Соней как раз обсуждали жизненно-важный вопрос – развод. Я волновалась: смогу ли я пожить у нее. Соня волновалась, что я из ума выжила. Зацепить его, выйти замуж и… развестись?!!
Какого черта я тут удумала? Разводиться! Трижды ха-ха! Ах, я так ему сказала? Да трижды плюнуть и растереть. Я – женщина. У меня гормоны. Мало ли, что я ему с расстройства сказала? Моя задача не «за базар ответить», а вывернуть все сказанное так, чтобы виноватым остался он. Женился, пусть наслаждается!..
На этом месте я окончательно стухла.
– Да он на мне женился, только из-за детей.
– Что