ванн, что было на здешних горных курортах заурядной процедурой.
– Загораете? – доброжелательно окликнул нас шедший по дорожке мимо первый потенциальный стукач.
Я лишь вежливо улыбнулся в ответ, как и Кирилл, застывший рядом в солнцезащитных очках с улыбкой на лице. Меня питала надежда, что мой друг скоро очухается на свежем воздухе и морозе.
Через полчаса сидения я порядком подзамерз. Приплясывать или делать согревающие гимнастические упражнения было опасно, так как это могло раскрыть наш загул.
Посему пришлось применить на практике полученный мною в «Рютте» тибетский дыхательный метод в совокупе с ритмичным напряжением и расслаблением мышц тела.
К счастью, Кирилл в течении часа немного пришел в себя, и мы смогли отлежаться в спортзале до вечера.
Руководство школы «Рютте» решило, что я должен пройти курс антропософии для расширения моего профессионального кругозора. Учение Рудольфа Штайнера напомнило мне европеизированную версию восточных духовных доктрин о реинкарнации души и различных планах сознания.
Для закрепления пройденного материала меня и еще пару студентов центра наш преподаватель повез на своем здоровенном «мерседесе» через границу в Швейцарию, благо рядом, в городок Дорнах во всемирный центр антропософского движения. У нас имелись пограничные карты на посещение сопредельного государства.
Уже на швейцарском берегу, переехав через Рейн по мосту, к нам в машину для порядка заглянул пограничник нейтральной страны. Но так как номера автомобиля были местные, а едущие в нем люди прилично одеты и гладко выбриты, то на этом все общение с ним и закончилось. Сам страж государства носил малиновый берет и лихо подкрученные вверх тонкие усики а-ля Сальвадор Дали.
Приехав в Дорнах, мы вылезли из «мерседеса» и растерянно уставились на окружающие дома.
И было от чего.
В небольшом поселке, утопающем в зелени, не имелось ни одного нормального строения, если говорить об общепринятых пропорциях здания.
У всех приехавших студентов зародилось подозрение, что архитекторы и строители сих домов баловались наркотиками. Ассиметричные окна разных размеров на одном фасаде, оплывшие крыши, загнутые печные трубы, абсолютный дисбаланс во всем.
– Так построили специально, потому что хотели оторвать пребывавших неофитов учения Штайнера от привычных им штампов и устоявшихся взглядов на очевидные вещи, – насладившись произведенным эффектом сообщил нам наш преподаватель и, улыбнувшись, продолжил. – Это место антропософы называют «Гётеанум» в честь Гёте. Главное здание своим видом также не обманет ваших ожиданий.
Он оказался прав.
Второе по счету, так как первое деревянное сгорело еще в 1922 году, оно было построено без прямых углов, под влиянием «органической архитектуры» и экспрессионизма.
– Очень похоже на бункер, – оценив возвышавшуюся над остальными строениями в округе бетонную махину высказался я. – Сделано на века.
Выполненное