ркий свет проникал сквозь щель меж тяжелых парчовых штор. И в полоске солнца летали мелкие пылинки, казалось, что там течет своя жизнь, задорная и веселая, будто маленькие эльфы танцуют джайв.
Луч отбивался об изящные статуэтки, стоящие на полке напротив окна, и солнечным зайчиком прыгал по веснушчатому лицу. От чего большие детские глаза невольно щурились. И, в какой-то момент, не выдержав прилива мимолетного счастья, изо рта вырвался смех.
– Аааай! – вскрикнула малышка.
Ее мать строго посмотрела на нее и еще раз больно ущипнула
– Я кому сказала рот закрыть, – злобно прошипела женщина.
Бледно-светлые волосы были строго собраны в пучок на затылке, мокрая от пота майка туго стягивала тело. Она сидела в позе лотоса, застывшая, будто бы скованная, похожая на изваяние, и ее взгляд отдавал таким же холодом, как если бы на девочку смотрела огромная каменная глыба. Малышка немного сжалась, но продолжила сидеть на соседнем резиновом коврике всей своей позой неуклюже копируя мать.
По другую сторону от девочки сидела женщина лет сорока с роскошными черными волосами, за ней еще одна, не такая эффектная, наоборот немного блеклая, слегка похожая на мышку. Всего в комнате, кроме малышки и ее матери, было одиннадцать человек, и все они сидели в кругу поджав под себя ноги и ровно дыша, некоторые мерно покачивались в такт.
В какой-то момент музыка умолкла. Тощая брюнетка, сидящая сразу за мышкой, открыла глаза и начала аплодировать, остальные женщины вторили ей. Все улыбались.
– Замечательно позанимались! Девочки, вы все такие гибкие и свежие, как цветы лотоса в полноводном пруду, – с придыханием начала говорить женщина.
И она продолжала трещать без умолку о каких-то чакрах и прочих вещах, таких далеких и заунывных, но все кивали и со счастливыми лицами впитывал ее слова. В этот момент девчушка, которая с таким счастьем ловила солнечные лучи на свою мордашку, наконец-то смогла незаметно ускользнуть из круга. Она устремилась к полкам полным красивых изящных статуэток.
Чего там только не было: фигурки, танцующие в национальных костюмах, голова мужчины с курчавыми волосами, человек-слон, просто маленькие слоники в изящных попонах и с разрисованными мордочками, изящные человечки с толстыми нитями бус на шее, у некоторых было несколько рук, а у некоторых кожа была синего-пресинего цвета.
Малышка было очарована. Каждый раз она смотрела на этот дивный мир и мысленно погружалась в него. Она представляла, как едет на одном из этих восхитительных слонов по городу полному чудес, где люди с восьмью руками показывают фокусы, а яркие, будто бы ненастоящие, змеи вьются у их ног, и везде растут огромные изящные цветы на тонких стеблях.
Два раза в неделю ее мама посещала занятия йоги. Иногда, когда девочка болела и не могла пойти в детский сад, женщина брала ее с собой на занятия. Ее, конечно, жутко раздражало, что ребенок иногда притягивает на себя внимание и отвлекает от столь важной работы над собой. Но пропускать не хотелось. Все эти асаны, медитации и напутственные речи в конце занятия, повышали ее самооценку, а что еще нужно юной, но уже разочарованной в жизни женщине?
Цветане было всего лишь двадцать три года, но у нее под глазами были синеватые круги, а на переносице наметила свой путь первая серьезная морщина. Все казалось не так плохо на первый взгляд, хорошая косметика скрывала первые признаки лет, а качественные стильные вещи, подчеркивающие фигуру, подчеркивали так же достаток и статусность в которых жила девушка. Но при разговоре, всегда можно было заметить, что что-то здесь не так, какая-то картонность, какой-то излом. Многие ссылались на ее раннее материнство. И отчасти это было правдой.
Маленькая, пусть и нежная и любящая девочка, которая так хочет ее внимания и ласки, совершенно не вписывалась в ее жизненные цели. Но ничего не могло быть иначе. Как заводная игрушка, Цвета делала то, чего от нее ожидают все, она была послушной женой и исполнительной матерью.
И все-таки как же ее раздражало брать малышку на свои занятия, ведь для нее они были одним из таких уединенных от ее обыденной жизни мест, что горько было позволять быту вторгаться в эти хоромы грез и самолюбования.
– Калерия!
Крик заставил худосочную тренершу замолкнуть, и обладая большим терпением и состраданием, она понимала, что стоит постараться поспешить к девочке быстрее матери, которая явно хотела отшлепать ребенка.
Девочка немного испугалась и растерялась, но еще крепче сжала в руках статуэтку, которую наконец-то осмелилась взять в руки. Столько раз она смотрела на эту прекрасную женщину с четырьмя руками, которая будто бы танцевала, и казалось, что ее бусы позвякивают, а когда солнечные лучи попадали на ее тело, покрытое голубой лазурью, казалось, что она светится.
– Ивана, прости, – Цветана нагоняла брюнетку, которая уже опустилась на колени перед ее ребенком.
– Да все хорошо, ведь правда, крошка? – и женщина широко улыбнулась, смотря на ребенка своими искренними медово-темными глазами, – Тебе нравится эта тетя?
Девочка, немного осмелев, едва кивнула