не пожалеешь.
Тем временем проехали Молчановку, и «джип» опять помчался по пустынному шоссе. Но через час хорошая трасса кончилась – Сергей свернул на грунтовую ухабистую и пыльную дорогу, ведущую на Сундухинский перевал. Дорога была настолько плохая, что пришлось сбросить скорость до 50 километров в час. За «джипом» поднялся огромный столб коричневой пыли.
– Хорошо, что встречных машин нет, а то ехали бы, как в жёлтом тумане. Ты есть хочешь?
– Да, я со вчерашнего вечера ничего не ела.
– Возьми сзади на полу пакет – там кофе в термосе и бутерброды.
Лена нашла пакет, достала из него бутерброд с поджаренной докторской колбасой и принялась с аппетитом его есть, запивая кофе.
Проехали последние две деревушки со старинными маньчжурскими названиями Тафусян (Одинокий старик), Сибиши (Тройной родник), и грунтовая дорога стала совсем плохой. Её не ровняли, наверное, уже лет десять, ямы и торчащие на дороге валуны чередовались с завидной регулярностью, а посередине лесной дорожки местами росла трава, и даже попадались маленькие ёлочки. Деревья росли так близко по обеим сторонам дороги, что их кроны сходились наверху, создавая видимость движения машины по зелёному тоннелю.
– А ты, Серёжа, случайно не заблудился? Мы правильно едем? Там разве может кто-нибудь жить? – с тревогой в голосе спросила девушка, оглядываясь по сторонам.
– Это только начало, впереди ещё хуже будет, – со злорадством в голосе ответил Сергей.
Когда подъехали к очередной речной переправе, на ней отсутствовал мост, и судя по следам колёс автомобилей ведущих в воду, уже давно. Сергей включил вторую передачу и медленно, наискосок, в сторону течения переправился на тот берег. Вода заливала капот, и у Лены глаза стали круглыми от страха, но всё прошло успешно. Не останавливаясь, Сергей проехал ещё с километр, и перед ними с левой стороны открылась большая, почти круглая поляна, заросшая полынью. Остановив машину у обочины, Сергей вышел из неё и положил несколько монет у пирамидки, построенной из пяти гладких цветных камней, стоящей на земляной маленькой площадке возле дороги.
– Здесь сто лет назад стойбище было, шаманы в нём жили, – объяснил он Лене свой поступок, садясь в машину, – шаманов большевики перестреляли, и после этого коммунистического поступка неоднократно пытались на этом месте социалистическую жизнь наладить, посёлок новый построили, людей нагоняли из разных мест, но всё без толку, селение то сгорит, то его затопит река, по неизвестной причине внезапно менявшая направление течения. Два раза деревня полностью сгорала, и её всякий раз отстраивали заново, три раза внезапно затапливало так, что вся скотина гибла, а когда деревня сгорела в третий раз и люди наотрез отказались там селиться, до властей наконец дошло, что это место гиблое и здесь жить нельзя. Пригнали бульдозер, разровняли остатки деревни после пожарища и бросили это место, как проклятое. С тех пор знающие люди, всякий раз проезжая мимо, задабривают лесных духов маленькими подарками, чтобы они разрешили проехать через их территорию. Вот и я принёс дань уважения