иссякает до едва журчащей струйки. Уинстон аккуратно вытягивает сеть на свою сторону, чтобы собрать возможные улики, которые могли в нее попасть, потом относит сеть в сторону, дабы выудить из нее все, что может размокнуть окончательно, если не просушить: в частности, бумагу. Я передвигаю фонари так, чтобы они освещали салон машины. По-прежнему не смотрю в сторону заднего сиденья, хотя меня тянет туда, словно магнитом. Краем глаза вижу смутные бледные пятна, но знаю, что если посмотрю на них прямо, то уже не смогу отвести взгляд.
Сосредотачиваюсь на передней части салона.
Сиденье придвинуто вперед, и это означает, что за рулем был человек небольшого роста. На полу со стороны пассажирского сиденья, наполовину утонув в иле, валяется коричневая женская сумочка – бесформенное вместилище в стиле «хобо», выглядящее плотно набитым изнутри. Я делаю пометку, фотографирую сумку на месте обнаружения, потом кладу ее на сиденье. Ситуация выглядит плохо. Ни один водитель, ни одна мать не бросит сумку вот так. Мои инстинкты сразу же заявляют о том, что это было похищение.
Осторожно открываю сумку; хотя ее содержимое пропиталось водой, однако не размокло совсем, и это дает веские основания предположить, что в воде она пробыла не так уж долго. Я извлекаю бумажник и открываю его.
– Шерил Лэнсдаун, – читаю вслух, хотя не знаю, какое это имеет значение для тех, кто может меня услышать. Положив раскрытый бумажник на сиденье, я фотографирую водительское удостоверение. Шерил двадцать семь лет, она худощава, изящна и довольно симпатична. Светлые волосы уложены в мягкие локоны, ниспадающие до плеч. Кожа тоже светлая, хотя и тронута загаром. Не самая худшая фотография на права из тех, которые мне доводилось видеть. Я открываю свой блокнот и записываю имя и адрес. Это будет мой следующий пункт назначения. Я заранее готовлюсь к встрече с родственниками.
Больше переднее сиденье не может дать мне никаких улик. Обивка выглядит чистой, и если на ней и была кровь, то вода в пруду смыла ее. Следственная бригада проверит наличие следов. Я открываю «бардачок», достаю из него отсыревшие бумаги и передаю Уинстону, чтобы он смог высушить и спасти их. Судя по всему, все стандартно: страховка, регистрация, инструкция по эксплуатации и обслуживанию.
Больше отвлекаться мне не на что, и я чувствую, как узел у меня в груди стягивается все туже и туже.
Я делаю глубокий вдох и концентрирую внимание на том, что находится на заднем сиденье.
Моя первая мысль: «Какие они бледные!». Да, это белые девочки, но сейчас их кожа неестественно белого цвета. Голубые глаза одной из них открыты, словно у куклы, но это не игрушка, и неправильность этого жалит меня изнутри, словно змея. Глаза второй девочки, зловеще похожей на первую, закрыты, на коротких ресницах висят капельки воды. Их одинаковые розовые наряды испачканы прудовой зеленью.
Они так ужасно неподвижны…
От подобного зрелища может вывернуть наизнанку даже бывалого копа. Но я не могу себе этого позволить. Один неверный шаг – и помощник