я не помню твоего имени… – глядя ей прямо в зрачки, как делал иногда брат, проговорил он.
Девочка задумалась, как будто выуживала из памяти собственное имя.
– Понимаешь, я ещё не придумала… Хочу из одного слога – ну, как у тебя… Ребята наши все короткие и звучные очень быстро разобрали… А как у вас девочек зовут?
Костик соображал, симпатичная ли она. Пожалуй да, только попа крупновата.
– Ну, как зовут… По-девчачьи. Тут уж сама, подруга.
– Ладно. Так чё дарить-то? – напирала Носова.
– Да мне пофиг. Я джибоб, забыла?
Рита восторженно проводила его взглядом. Костик подошёл к парте Хоменко и со стуком положил на стол купюру, напомнив самому себе деда, забивающего доминошного козла.
– Зачем сдавал деньги за меня? Я и сам могу.
Хоменко вздрогнул от удара ладони по парте и как-то грустно произнёс:
– Я не очень в курсе. Сказали, что тебе может оказаться пофиг. А нам около двух тысяч надо. На цветы и подарок… – он виновато взглянул на собеседника. – Назови чего-нибудь, и мы ей это подарим.
Ситуация показалась Костику абсурдной, но… до чего же… он копался в голове, пытаясь подобрать нужное слово… до чего же сладкой! Вынув вторую сотню из нагрудного кармана, Костик стукнул ею об стол.
– Географичку не знаю, но долгих ей лет, подарите настенные часы, – он повернулся к классу. – Слушайте меня, бандерлоги! Хотите советы получать – спрашивайте, это ненаказуемо. Только знайте… это для тех, кто в джибобы рвётся. Джибоб живёт своим умом! Запишите это и повесьте на видном месте.
В звенящей тишине Костик уселся рядом с Кэт.
– Я тоже хочу с тобой сидеть, но здесь Марьянка обычно…
– Ничего. Если придёт твоя Марьянка, уступлю.
Только он сказал это, вошла, почти одновременно с учителем, девочка, похожая на белку. Увидела Костика на своём привычном месте, заметно ссутулилась, погрустнела и направилась к свободной парте. Костик встал.
– Садись, Марьян. Джибоб женщин и детей не обижает.
* * *
Вторым уроком была физкультура. Возбуждённые после контрольной по алгебре ученики продолжали обсуждать варианты ответов в зале, выстроившись по росту и пользуясь тем, что учитель Вадим Анатольевич – долговязый лысеющий мужчина, прозванный школьниками Ватоль, – искал что-то в своих записях и всё никак не начинал занятие.
Костик с детства был спортивным. Ему легко покорялись и шест, и кольца, и турник. Подтягивался он без труда раз тридцать, а если совсем уж попыхтеть, то сорок пять – не рекорд, конечно, но тоже достойно. Обожал спортивные игры, был болельщиком биатлона, знал правила всех зимних видов спорта («даже бобслея», как однажды похвасталась мама подруге по телефону). Сам же, когда погода позволяла, брал сноуборд, ездил в Коробицино со своими «зимними» корешами. Сейчас он с досадой подумал, что «вне сезона» их компания практически не общается. Как будто за пределами питерских гор, проще сказать – холмиков, эти люди и не существуют,