без рукопожатий. Предложив клиенту место напротив, я устроился за рабочим столом.
– Передвижения, встречи, телефонные разговоры вашей жены носят открытую основу. Результаты отличные.
Он перебил меня жестом руки, не желая ничего слушать. А потом согласился пролонгировать договор еще на неделю, сказав:
– Она изменяет мне. Я это чувствую. – У него даже ноздри затрепетали, а лицо перекосилось, как будто мои слова о невиновности его жены задели лицевой нерв, и, если бы он не умел дышать ртом, тотчас бы испустил дух. – Ищите доказательства! Берите пример с меня: я работаю двадцать четыре часа в сутки.
Я заглянул в следующий понедельник, такой же нерезультативный (это с точки зрения Ведерникова), как этот. Он решился на крайние меры: предложил инсценировать измену, буквально подсунуть под свою жену любовника. Но этого не потребовалось…
На следующий день, пришедшийся на вторник, я впервые увидел его жену с другим мужчиной, а неподалеку разглядел еще одну женщину…
Я дал ей короткую характеристику: сводница. Через секунду усложнил ее: подруга– сводница. Говоря юридическим языком, любовница Ведерникова «содействовала внебрачным половым сношениям или удовлетворению половой страсти в иной форме».
Собственно, я мог дать название спектаклю, первый акт которого разыграла передо мной эта труппа. Я не сомневался, что между супругами был подписан брачный контракт, а инициатором его рождения выступил сам Ведерников. Чтобы не оставить жене ни одного квадратного сантиметра жилплощади и клочка одежды, ему требовались доказательства ее измены, и он был на полпути к цели. Но все это – моя работа, и мне придется проглотить скрытую причину очередного дела, иначе вообще не стоило браться за нее.
Я проследил за мужчиной и записал его адрес. Он жил на улице Менжинского, в Бабушкинском районе столицы.
… Я болтался на страховочном тросе, как циркач под куполом цирка, исполняя опасный трюк. Подо мной – двадцать семь метров пустоты, в голове заноза: убивает не падение, а приземление.
Двадцать семь метров.
Любимая высота хайдайверов.
Кто такие хайдайверы?
Лучше отвечу, что неудачный прыжок для них – это стопроцентная смерть.
Но я не хайдайвер, и самая высокая отметка, которую я когда-то покорил, равнялась трем метрам. Тем не менее в любую секунду я мог сорваться с троса и совершить тройной прыжок с парой-тройкой винтов, согнувшись и разогнувшись…
В руке я сжимал новинку – корейский смартфон, обладателем которого стал пару месяцев тому назад. Купившись на рекламу («Смартфон может выступать и как продвинутая фото– и видеокамера, и как полноценный смартфон»), я действительно приобрел «единое устройство», идеально вписавшееся в мой стиль жизни. Одно «но»: когда мне приходилось вести беседу за рулем машины, автомобилисты старались держаться от меня подальше, думая, что я разговариваю по фотоаппарату…
Нейлоновый трос терся о подоконник девятого этажа,