синем платье, в образе ожидания. Нет, она не бросится на шею сошедшему с трапа герою с изящно перекинутым через руку плащом, она, завидев его, легкой походкой направится к своей машине, а он, набросив на лицо мечтательную улыбку, пойдет следом. С грациозностью Бельмондо бросит свое натренированное тело на переднее кресло белоснежного авто, обнимет женщину в синем, их губы сольются в любовном поцелуе. Не оборачиваясь, мускулистый герой пустит в меня стрелу – и она угодит мне в самое сердце…
Любой другой сценарист закончил бы клип моей мучительной смертью, однако автором этого психоделического произведения был я…
Раненный, я провожаю эту красивую пару до порога отеля с нерусским названием, а ночью, заплатив портье пару сотен баксов, тайно проникаю в их номер и включаю звукозаписывающую аппаратуру, на прощание делаю несколько снимков эротического содержания.
Конец?
Нет.
Сердцевина этого клипа выдает во мне негодяя: я передаю отснятый материал женщине, которая наняла меня следить за своим мужем (как она набросилась на него и что она с ним вытворяла – останется за кадром, клип-то все-таки любовный).
А вот и занавес: я спасаю «девушку моего лучшего друга» и, бесчувственную, передаю ему. Он подхватывает ее на руки, она приходит в себя. Их губы снова сливаются в поцелуе. Она не отрывает своих кристальных глаз от парня, в котором видит своего спасителя, а на такое дерьмо, как я, – ноль внимания. Я остаюсь с разбитым сердцем. Зато живой.
Я так увлекся сочинительством, что не заметил, как самолет буквально совершил посадку. Кто-то опередил меня: «Надолго мы тут застряли?» Стюардесса в ответ просто пожала плечами.
И только в зале прилета пассажирам рейса объяснили, что в «топливной системе борта обнаружились неисправности, и экипаж принял решение садиться». Разумное решение.
В отличие от пассажиров, которые опаздывали на встречу, я ответил взаимностью этому городу, принявшему меня в свои объятия. Я решил освежить воспоминания и остановился в гостинице «Центральная», позволив себя обмануть: ни одна звезда не удержалась бы на ее обшарпанном фасаде. Ее можно было классифицировать крестом: один крест – ежегодная уборка номеров, два – уборка раз в квартал, ну, и так далее. Но, как говорили трудолюбивые римляне, что сделано, то сделано, и, как повторяли за ними ленивые русские – что недоделано, то недоделано. И я заселился в номер с толстыми пыльными портьерами, похожими на кольчугу, с просторной, правда, ванной комнатой и маленькой прихожей.
Нет, я не устал от благоустроенности столицы, просто решил освежить память, подышать другим воздухом, посмотреть на других людей и отвел на это три дня, полагая, что этого времени, пожалуй, хватит.
Подходил к концу второй день пребывания в этом городе. Я прогулялся по памятным местам (правда, эмоций, на которые рассчитывал, так и не испытал), а потом меня натурально занесло в итальянский ресторан с диким, можно сказать, названием: «Грот Луперкалии». Там проводился фестиваль с одноименным названием. Ресторан принадлежал некоему Витторе Кватроччи, представителю