суровое место.
Фиаче взглянул на Ланцо – тот посмотрел на него и улыбнулся. Казалось, благодарно улыбаются и его усталые глаза, тёмные в тусклом свете прогоревшей свечи как угасающие угольки. Фиаче снова вспомнил об описанном Ланцо аде, и покачал головой. Жуткие эти видения, должно быть, сильно пугали Ланцо и долгое время уже досаждали ему. Какая, однако, мука хранить столь странный и страшный секрет.
Фиаче потёр руками горячее лицо и схватил бутылку, на дне которой ещё плескалось вино. Он не мог понять, как эти двое находят в себе силы улыбаться, словно Ланцо не поведал ровным счётом ничего сверхъестественного, но лишь рассказал забавную скабрезность.
– Послушайте, молодой гант, вам пора домой, – заметил дон Моген, – вы выглядите измождённым. Наверняка дон Лестрезо совершенно загонял вас сегодня.
– Мы выезжали в поле.
Дон Моген кивнул.
– Боевые тренировки, жара, поминальный ужин и откровения Ланцо вас совершенно доконали. Отправляйтесь домой и отоспитесь хорошенько.
Фиаче поднялся и склонился перед ним.
– Благодарю вас, дон, за гостеприимство.
Поднялся и Ланцо, протянув другу ладони.
– До завтра, мой Фиаче. И спасибо, что ты приехал.
Он пожал ему руку, но Фиаче вдруг крепко обнял его и, не сказав ни слова, быстро покинул кухню.
Он пронёсся по двору к главному входу, у которого был привязан его конь. Со стороны конюшни раздавалось негодующее ворчание Пиго, который, очевидно, решил высказать лошади дона все свои переживания.
Фиаче резво вспрыгнул на коня и с грохотом поскакал прочь по тёмным улицам.
Перед глазами его стоял образ Ланцо – светлый и яркий словно капля золота на чёрном бархате. Сама мысль о нём придавала сил. В присутствии Ланцо Фиаче казалось, что он и сам начинал светиться, и чувство это, горевшее в нём со дня первой их встречи, он берёг в себе как величайшее сокровище.
По пути домой он обмозговывал вечерние разговоры об аде и оживлял бережно хранимые воспоминания о том самом дне, когда ему впервые явился Ланцо Эспера.
Дом семьи Фуринотти никогда не отличался славной репутацией. Роскошный донельзя, обставленный лучшей мебелью, окружённый фонтанами и разбитыми с настоящим искусством садами, он, тем не менее, таил в себе скверную, удушающую атмосферу гнева и тоски владельца, обозлённого на весь мир. Свирепый нрав ганта Фуринотти подарил ему настоящую славу дебошира и мерзавца, которая вполне устраивала старого пирата, и совершенно не устраивала его соседей и прислугу. Челядь, однако, не торопилась покинуть грозного хозяина, который в минуты приступа пьяной щедрости швырялся золотыми монетами. Впрочем, зашвырнуть он мог и кочергой, и посудой, и даже ножом, и бывалые слуги научились мастерски увёртываться от снарядов капера, поэтому больше всех в доме доставалось маленькому Фиаче, который вынужден был наследовать громадное состояние, громадный дом,