задания, он все так хорошо объясняет и даже хвалит меня, когда я пишу правильно. Но он никогда ни меня, ни Олю не целует, только маму, и то только тогда, когда мы не видим.
Почему взрослые мало любят? Или не любят любить? Или не хотят? Или боятся любить? Но меня совсем не надо бояться… Я люблю всех-всех и хочу все время чувствовать их рядом со мной. Не нужно отстраняться от меня. Может быть, все думают, что я совсем маленькая и не понимаю ничего? Или нельзя показывать, что я хочу прижаться к маме или папе? Если я хочу быть взрослой, тогда мне нужно вести себя, как взрослые, и прятать свою любовь. Да? Так правильно? У кого бы об этом спросить…
Все так сложно и непонятно, никто не хочет ничего объяснить. Всем или некогда, или они молчат. Буду тогда тоже молчать, может быть, быстрей повзрослею и пойму что-то важное, о чем мне никто сейчас сказать не хочет».
Глава 6 Отец
Тридцативосьмилетний Олег Михеев, сколько себя помнил, всегда отличался серьезностью и уравновешенностью. Впрочем, принимать какие-то решения он опасался, потому что панически боялся ответственности. Если кто-нибудь убеждал его в том, что это – дело нужное, он всегда доводил начатое со всей серьезностью до конца. Олег признавал основную черту своего характера, как прилежного исполнителя, да и то до тех пор, пока не спадал интерес к работе. Он до дрожи в коленях боялся людей, стоящих выше его по рангу или званию, в кабинет начальника входил почти в предынфарктном состоянии, выходил со вспотевшей спиной, даже если получал не нагоняй, а похвалу за выполненную работу.
Хорошо и комфортно чувствовал он себя только дома с женой, соседями или близкими родственниками, от которых не зависел, а потому мог разговаривать без боязни. Это касалось его отношений с людьми. По уровню развития Олег выглядел человеком не только серьезным, но начитанным и интеллигентным, знал немецкий язык, который изучил практически самостоятельно, читая немецкую классику. Непонятно только, что он вынес из книг таких корифеев, как Ницше и Гете, которых читал на языке оригинала – своими знаниями он ни с кем не делился. Читая и зная много, он держал это многое в себе, не ощущал потребности ни изложить видение почерпнутой из книг мудрости, ни поделиться ею с окружающими людьми. Где-то он был прав, не желая дискутировать на тему нет правды на Земле, но нет ее и выше за праздничным столом. На такие темы под водочку нужно разговаривать с людьми подобного ему уровня, с которыми знакомств он не завел. Родственники совершенно искренне недоумевали, зачем ему изучать иностранный язык, а потом читать на нем книги, когда достаточно литературы для чтения на русском языке. Хорошо понимала его только жена Нина, которую он ни больше ни меньше как боготворил – она была единственная, с кем он мог поговорить на волнующие его темы. Беседовать с женой Олег любил, но у нее редко оставалось свободное время для мужа из-за слишком большой занятости на работе и дома. Единственной отдушиной для него оставались вечерние беседы на кухне после ужина, когда жена, перемыв