любила его, как никогда прежде, любила, всем своим существом, но не могла позволить себе такую роскошь, как быть с ним.
И хотя сердце ее ныло, рвалось к нему в предсмертной тоске, разум был тверд. Заглушая стоны умиравшей надежды, разум повторял лишь одно:
– Все, что ни делается – к лучшему.
Глава 5.
Контингент в их клубе в тот месяц был так себе. То арабские строители, то индусские погонщики слонов, – Ира делала вывод из того, как от них мерзко пахло, то – еще хуже: русские пары.
Эти были противнее всего: индусы спрашивали «бум-бум», а получив отрицательный ответ, пили пиво, вытаращив глаза, круглые, как фары у «запорожца». Русские считали, что раз уж они заплатили за свои дриньки, им обязаны дать шоу. И браслетики «all inclusive» у них на руках, говорили о том, что ждать от них чаевых стоит с той же вероятностью, что и от индусов.
Когда появлялись индусы, по залу неслось протяжное:
– Джес-с-сика, работать!
Когда приходили русские, Валентина включала им Ногано и все, кто не был занят болтовней с подружкой, немедленно начинали орать в такт песне:
– Е… насос, Жора, где ты был?
Русские, обычно, удалялись после третьего повтора песни про Жору. Гордо, как царская чета в ссылку. При этом, прозрачно намекали грубым девкам, что «теперь понятно, почему у вас зал пустой».
Те уточняли, что «теперь будет пустой» и рассаживались с чувством выполненного долга по банкеткам, в ожидании гостей, которые будут платить.
Ира, чьи нервы были натянуты, как струна, надеялась, что ей удастся отсидеться в уголочке, но в ночь приезда Стьяго все было иначе.
Не успели они переодеться, как в зал завалилось человек десять веселых марокканцев, которые называли себя французами. Платил за всех, как обычно, один человек – Анри, с выпученными глазами и голосом, как у Зеда из «Полицейской академии».
Он сравнивал девушек с автомобильными марками и орал на весь клуб так, что заглушал даже свой любимый трек Питбуля, который при их появлении играл не стихая. Нора, красивая статная девушка с газельими глазами и целой копной длинных шелковистых волос, наслаждалась моментом: ей был пожалован титул Феррари.
Ира, которая с Анри не ладила, злилась, что ее назвали «тойотой» и допытывалась у Ники, что он имел в виду. Самооценка падала все ниже.
А гости все шли и шли.
Таня на своем месте у входа, приставала к Стьяго, который заглянул наверх – поздороваться. Видеть, как они весело что-то обсуждают, было совсем уж невыносимо.
А гости все шли и шли. Словно кто-то свыше указал им путь и дал пинка для ускорения. Джессика довольно скоро появилась из раздевалки в уличной одежде и сделала всем ручкой, а Таня помчалась в их раздевалку – к компьютеру, убирать ее песню из списка. Следом бросилась Джейни – изменить порядок выхода на витрину, который писала перед началом работы.
Гостей было так много, что через какое-то время им негде было сидеть. Таня отменила выходы на витрину и велела всем, кто может развести своих