Герой. Александр Мазин

временем патрикий по-гречески принялся заверять царевичей, что всё будет путем и Великая Преслава никогда не достанется варварам.

      Духарев понимал достаточно, чтобы сообразить, о чем идет речь. Разубеждать никого не стал. Во-первых, потому что не считал ни себя, ни своего князя варварами, а во-вторых – не желал афишировать, что кое-как, но понимает ромейскую речь.

      Патрикий снова вспомнил о пленнике.

      – Ты утверждаешь, росс, что находишься у нас на службе. Тогда почему ты напал на моих воинов?

      – Это они напали на меня, – возразил Духарев. – Я и мои люди были вынуждены защищаться.

      – Ты мог сдаться, – заметил поп Филофей.

      – У меня не было возможности вступить в переговоры, – сказал Духарев. – Когда на меня нападают, я сражаюсь.

      – Ты и твои люди убили сорок шесть воинов императора. Это преступление.

      – Это бой, – Духарев пожал плечами. – Воины императора тоже убили одного из моих воинов.

      Опрометчиво сердить тех, от кого зависит твоя жизнь. Но Сергею было наплевать.

      Патрикий поморщился, а Духарев поймал весьма заинтересованный взгляд царевича Бориса.

      Похоже, арифметика, в которой выразилось столкновение двухсот ромеев и шести русов, произвела на него впечатление.

      – Вы не воины, а разбойники, – процедил патрикий. – И вас накажут, как разбойников. Вас распнут! Распнут! – повторил ромей с явным удовольствием. – Завтра на рассвете! Уведите варвара! – бросил он страже.

      – Ты поклялся, что сохранишь жизнь моим людям! – возмутился Духарев.

      – Клятва, данная язычнику, – недействительна, – ухмыльнулся патрикий. – Верно, преподобный Филофей?

      Поп с важностью кивнул.

      – Я не язычник, ты, лживая ромейская обезьяна! – рявкнул Духарев. – Я – христианин!

      – Ты должен выполнить обещание, патрикий, – заметил царевич Борис.

      – Даже если он и крещен, это не важно, – сказал ромей. – Он разбойник. Этим всё сказано. У разбойников нет ни понятия чести, ни понятия верности клятве.

      – Зато они есть у нас! – возразил царевич. Он определенно начинал нравиться Сергею.

      – Ты клялся сохранить жизнь его людям, – подал голос Филофей. – О нем самом не было сказано ничего. Но я бы сохранил ему жизнь. Если он действительно военачальник Сфендослава, за него могут заплатить неплохой выкуп.

      – Наверняка он на это и рассчитывал, – по-гречески отозвался патрикий. – Но посмотри на него внимательно, преподобный. Это наш враг.