Про что я? Какое у меня место в жизни?» – невыспавшийся одутловатый мужчина вещал с экрана компьютера. Лицо его выглядело помятым из-за несимметричных бровей: одна улетала к середине лба, вторая же нависала над глазом так, словно в веко его ужалила оса. Говорил он густым уверенным голосом, весьма артистично, но двое зрителей, которые наблюдали за его выступлением через монитор, явно не подпали под харизму спикера. Один из них – чуть за пятьдесят, в спортивном костюме, с приглаженными песочно-седыми волосами, потирал подбородок и покусывал верхнюю губу отличными фарфоровыми зубами. Периодически он зажмуривался и слегка встряхивал головой, будто пытаясь вытрясти из нее слова, которые только что залетели к нему в уши. Он-то и был здесь главным. Сторонний наблюдатель догадался бы об этом: монитор был повернут именно к этому зрителю, в то время как второй чаще заглядывал в лицо своего босса, чем в экран – спешил считать мнение начальника.
Второй был лет на десять моложе. Солидный кожаный портфель он держал у груди будто щит, а ноги прятал под кресло, словно боялся наоставлять следов в чужом кабинете. Кабинет был домашним – прикорнувшая под столом лохматая собака, неформальные фотографии на стенах, зеленая лужайка за окном.
Камера на экране компьютера взяла более общий план и показала, что рассказчик, вещающий про дубки и пшеничку, говорил не с пустотой – он стоял на сцене. А из зала за ним наблюдали человек пятьсот – преимущественно молодых мужчин, большинство в очках. Лекция проходила в просторном зале со стеклянными стенами, за которыми раскинулось поле, где сновали экскаваторы и грузовики. Борис Максимович Поленов (а седым мужчиной, хозяином кабинета, был именно он) нажал на паузу и внимательно всмотрелся в лица слушателей. На них читались те же чувства, что и на лице Поленова: недоумение, разочарование и даже раздражение.
– И что, Виталик, всех резидентов согнали слушать это позорище? – недовольно спросил Борис Максимович.
– Всех, кого смогли, – уклончиво ответил его собеседник. – Так что? В Сеть выкладывать? Пресс-релиз выпускать?
– Ни в коем случае. Сливаем эту историю по-тихому. Желательно, чтобы журналисты о ней вообще не узнали. Кто-нибудь еще там снимал?
– Нет, только наша камера, эксклюзив. Лекция-то… гм… недешевая, – пресс-секретарь закашлялся, пытаясь остановить какие-то еще слова, рвавшиеся изо рта. – Мы сказали, что все права принадлежат Технопарку и все такое. Если кто будет снимать – выведем из зала.
– Это грамотно, – кивнул Поленов. – Сколько еще осталось этой галиматьи?
– По контракту он должен прочитать десять лекций за семьсот тысяч долларов, – поерзал Виталик. – Это первая.
– На остальные народ можно сгонять не так старательно. И скажите этому клоуну – культурно, конечно, но так, чтобы понял, – пусть нигде не упоминает ни сумму гонорара, ни о чем он у нас вещал.
– Будет сделано.
Помощник встал с кресла.
– Я, может, не в свое дело лезу, – внезапно осмелел Виталик. – Но зачем? Зачем