и некоторые интерпретации, данные В.М. Далиным самой революционной эпохе. К примеру, отметим его довольно категорическое суждение о борьбе Бабефа за «полную революционную ликвидацию феодализма» [курсив наш. – В. П.] в первые годы Революции[136]. Сегодня В.М. Далин, несомненно, предпочел бы избежать такой прямолинейной формулировки при характеристике французской экономики в начале 1790-х гг. Ведь при переиздании в 1983 г. книги A. З. Манфреда «Великая французская буржуазная революция» B. М. Далин счел необходимым внести маленькую, но существенную коррективу в одно из определений автора книги почти 30-летней давности. В 1956 г. А.З. Манфред характеризовал господствовавшие во французском сельском хозяйстве в конце XVIII столетия отношения как «феодальные». В.М. Далин же, учитывая новейшие достижения науки, заменил это определение на «полуфеодальные»[137].
По поводу же интерпретации периодизации Французской революции имеет смысл хотя бы вкратце отметить новое в трактовке проблемы. В конце 1980-х гг. с весьма обоснованным предложением о необходимости пересмотра периодизации Революции выступил Е.Б. Черняк, утверждавший, что «к концу 1793 г. революция достигла всего того, что было исторически возможно… Развитие революции по восходящей линии завершилось к концу 1793 г. – началу 1794 г.»[138].
В 1988 г. с острой критикой оценки 9 термидора как «контрреволюционного» переворота выступил Д.М. Туган-Барановский[139]. По этому вопросу отличную от советских предшественников точку зрения выразил и Д.Ю. Бовыкин, наблюдения которого о послетермидорианской Франции представляют несомненный интерес. Он полагает, что именно после 9 термидира «совершался переход от революционного к конституционному способу управления государством»[140].
Что касается трактовки роли якобинцев и исторического значения их деятельности, несмотря на критику некоторыми исследователями в адрес той точки зрения, которой придерживался и В.М. Далин[141], автор этих строк в целом разделяет его подход, с учетом, конечно, существенной коррективы, внесенной А.В. Адо: якобинцы и их лидер, защищая интересы широких слоев общества, воспринимали понятие народ «сквозь призму мелкобуржуазного, в социальном плане довольно умеренного мировоззрения»[142].
Касаясь развития особенностей советской исторической науки, несомненно, была права Л.А. Сидорова, которая в связи с интерпретацией истории представителями послевоенного поколения отечественных историков верно заметила, что «марксистская непримиримость поколения красных профессоров уступала место более взвешенному отношению к партийности в исторических исследованиях. Поиск исторической объективности был включен в число исследовательских задач»[143]. Эта тенденция более углубилась со второй половины 1980-х гг. и способствовала более объективному развитию нашей науки. Марксистская методология в ее советской версии, основоположником которой был Сталин, при исследовании Французской