не хотел, памятуя, что не любите вы, когда отвлекают, – Илиас вновь склонился перед ним.
– А если честно? Ведь запомнить должен был, что не люблю, когда лгут и скрытничают, – Альфред сам не понял, как эта фраза сорвалась с губ, то ли в образ Эрбила хорошо вошёл, то ли зацепить его ученика захотелось, чтобы повод для манипуляций получить.
– Да, я запомнил, хорошо запомнил, мой господин, – тут же срывающимся голосом ответил тот.
– Тогда прекращай темнить и выкладывай начистоту! – с нажимом потребовал Альфред, окончательно уверившийся, что подозрения не беспочвенны.
Илиас нервно сглотнул, чуть помялся, а потом решительно проговорил:
– С Мартой я не справляюсь. Замкнулась она, и ничего её не берёт. Уже измучился с ней.
– Не понял. Я же не велел её допрашивать. С чего вдруг самовольничать решил? – Альфред раздражённо нахмурился.
– Извините, я нечётко выразился. Я не допрашивал её, а пытался добиться хоть какого-то адекватного поведения. Она как умом тронулась. Не отвечает по делу, лишь оскорбить может, ничего не выполняет, даже не ест и не пьёт. Чтобы на допросе заставить присутствовать, её должны туда отнести, желательно заткнув рот, а потом к столбу или стулу привязать, иначе ни стоять, ни сидеть она не будет. Упадёт на пол и будет так лежать, не двигаясь. Я думал поначалу её еды и воды лишить, но она трое суток не просила, а когда принесли, даже не притронулась ни к чему. Пришлось насильно и воду вливать, и кормить. Но её тошнит тут же. Так что даже не знаю, что с ней делать. Охранников тоже уже довела, её боятся, поскольку и укусить может, и вцепиться. Они её опасаются до такой степени, что мечтают даже не начать пытать, а убить.
– Ты сказал, ей рот затыкаешь, почему?
– Во-первых, она кусается, а во-вторых, оскорблять мастерица, причём так, что не в бровь, а в глаз. Про любого найдёт, что сказать и чем припугнуть. Почти все охранники её сильной ведьмой считают и боятся, поскольку её слова, как правило, сбываются.
– А про тебя что говорит?
– А вот про меня, как ни странно, молчит, хотя я ждал. И не напала ни разу, лишь смотрит так, что мороз по коже… Но стоит мне только отойти, и она доведёт всех так, что пару раз её чуть не убили…
– Почему сразу мне не доложил?
– Сначала надеялся сам справиться, а потом уже начал бояться доложить… Всё слишком далеко зашло.
– Что значит далеко?
– У неё разбито лицо, ободран бок, вывернута рука и вдобавок сильное истощение.
– Ты соображаешь, что сделал? Зачем? Я же запретил её трогать! – со злостью выдохнул Альфред.
– Это всё произошло случайно, мой господин, – поспешно пояснил Илиас.
– Как такое может произойти случайно?
– Началось всё с того, что она сильно укусила и одновременно так ударила локтем охранника, несущего её по лестнице, что он её уронил. Хорошо, что лишь разбитыми губами, синяками и ссадинами отделалась, могла вообще шею свернуть. Лестница крутая, и она вниз головой полетела.
– Что с тем охранником?
– Приказал