протестующие. Они требуют оставить школьников в покое и дать им возможность жить так, как им хочется, даже если это создает угрозу для горожан и приводит к нескольким самоубийствам в год на фоне неопределенности и мученической неспособности узнать правду.
Мы с Благом ищем новую квартиру. Мне надоело жить в центре города, и я попросил его о переезде на окраину, поближе к лесу. Оттуда дольше добираться до моей работы, но если я предпочту гулять по траве вместо того, чтобы сидеть в офисе, то эта проблема станет несущественной.
По всему городу начался штурм школ. Военные бегут к ним с оружием в руках. Приближаясь, они начинают подпрыгивать и размахивать руками, словно стараясь взлететь, а потом разбивают головы о непреступные школьные стены. Мертвые птицы и люди горами своих тел окружают школы как выкипевшее молочная пена окружает кастрюлю, которую только что покинула.
Протестующие после недолгих переговоров стали выкрикивать лозунги в поддержку правительства. Если вывоз птиц был не очень дорогим, то вывоз этой горы человеческих тел потребует больших затрат. А никто не хочет платить за чужую глупость.
17. Лошадь.
Прощания такие жалкие, потому что все вокруг плохие актеры.
***
Рано утром я пил приготовленный Благом кофе. Из горелых зерен и недостаточно ароматный, разумеется. Краем глаза я заметил что-то за окном. Я всегда замечаю что-то краем глаза, но в этот раз я был уверен, что оно реально. Я сказал об этом Благу. Он долго и внимательно всматривался в окно.
– Там ничего нет, Птенец.
– Просто твоя скучная натура ослепляет тебя.
Конечно, за окном не было ничего необычного, но это ничего не значило.
Я шел на работу. Стеклянные стены городских зданий облепляли меня солнечными отблесками, но в один момент все потускнело и потемнело.
Я поднял голову. Прямо надо мной в воздухе весело гигантское, белое, жирное, в перламутровых разводах живое существо. Квадрат неба, очерченный стеклянными стенами, был весь занят одним сплошным куском гладкого, как резина, и покатого тела. Оно медленно проплывало мимо, движимое ленивым ветром. Скоро я увидел его голову. Это была голова лошади, но не такая, которую я привык видеть в книгах. Это был сгусток жира, мягкий и упругий, с большим глазом, окружённым пышными ресницами. Существо внимательно и добродушно смотрело на меня и медленно шевелило своими кривыми ластами. Оно было таким беспомощным, словно его надули изнутри и запустили в небо. Маленькие ласты не могли помочь в передвижении и лошадь только вращалась в небе, как курица на вертеле.
Позже я узнал, что это лошадь, о которой все знают, что она лошадь, но думают, что не лошадь.
Лошадь висела над городом несколько дней, голодая и испражняясь на дома. Кожа ее потускнела, взгляд сначала был наполнен ужасом осознания близкой голодной смерти, а потом стал отрешенным. Временами она долго и шумно выдыхает воздух из своих мясистых ноздрей, отгоняя надоедливые облака.
Все ждут ее триумфальной смерти и одновременно опасаются