не мог овладеть минимумом школьной программы. Поэтому его задержали на три года в одном классе. Это было ошибкой со стороны администрации школы.
Нулевые знания Петрова не возрастали за счет увеличения срока его обучения в школе. Нам было нелегко учиться вместе с этим экземпляром.
Только представьте, среди четвероклассников находился подросток-семиклассник. Он постоянно конфликтовал с учителями. Когда у Петрова портились отношения с кем-то из учительского состава, он запрещал своим одноклассникам отвечать на уроках.
У нас хватало ума не подчиняться Петрову. Но это всегда заканчивалось угрозами и оскорблениями с его стороны. Данный ученик привносил в наш класс нервозность, которая всем мешала учиться. Мощью он не отличался, хотя, будучи старше всех, конечно, был сильнее. Его злости хватило бы на троих взрослых мужчин.
Особенно много крови Петров попортил молодым учителям. Они отрабатывали распределение после окончания института, составляющее двухгодичный период.
Однажды произошел такой случай. Одного молодого учителя, подошедшего на стук в дверь, вытащила из школьного кабинета чья-та большая рука. Она наверняка принадлежала одному из заступников нашего задиристого одноклассника. Этот «спаситель» пришел в школу специально для расправы над учителем. После данного случая молодой учитель перестал конфликтовать с Петровым даже тогда, когда его поведение выходило за границы допустимых норм.
Нашему классу не повезло. Невоспитанный ученик-переросток, пришедший на четвертом году обучения, учился с нами не один год.
Попытка администрации школы дать ему хоть какие-то знания в течение нескольких лет оказалась безуспешной. Учиться он не начал. Все обучение Петрова сводилось к списыванию всех школьных заданий у одноклассников. Но списывать без ошибок он не умел. Поэтому тройка была для него высшей оценкой по всем предметам на протяжении всего периода нахождения в школе.
Учительский аванс в виде тройки выдавался Петрову только с надеждой на то, чтобы школе быстрее избавиться от него.
«Ага-а-а… сейчас», – закричал Петров на учителя, стоя ногами на последней парте и не соглашаясь покинуть класс. Но произошло невероятное: наш физик в летах, доведенный наглостью подростка до нервного срыва, потерявший последние граммы самообладания, тоже вскочил на парту и погнался за Петровым.
Класс замер. Никто из нас не смеялся: слишком неприятной была ситуация. Дистанция «учитель – ученик» нарушилась, и дело могло закончиться рукоприкладством. Ясно это осознав, наш перезрелый одноклассник спрыгнул на пол и скрылся за входной дверью школьного кабинета. Учитель вслед медленно спустился с парты.
Я описал события, происходившие в моей школе. Там я получал знания с четвертого по восьмой класс. Отмечу, что обозначенные ситуации не являлись нормой для нашего учреждения образования.
Советская школа была лучшей в мире. Доступность и простота системы постинститутского образования способствовали