отдел универмага не имеет большого шанса насладиться этой касательной рекламой, как называет ее Фрулинг. Почему, когда наша акула по отделке интерьера выставляет в витрину несколько томов пиратского Киплинга, переплетенного в мятую клеенку, или экземпляр "Историй о стуке коленями", чтобы показать будуар Людовика XVIII, выставочное пространство заряжается против моего отдела! Прошлым летом он попросил меня "что-нибудь от этого парня с кольцом, я забыл его имя", чтобы нанести эффектную отделку на макет мебели для крыльца. Я подумал, что, возможно, он имеет в виду оперы Вагнера "Нибелунги", и начал их выкапывать. Потом я понял, что он имел в виду Ринга Ларднера.
ГЛЭДФИСТ: – Вот то-то и оно. Я все время говорю вам, что продажа книг – это невозможная работа для человека, который любит литературу. Когда книготорговец когда-либо вносил какой-либо реальный вклад в счастье мира?
МИФФЛИН: – Отец доктора Джонсона был книготорговцем.
ГЛЭДФИСТ: – Да, и не мог позволить себе платить за образование Сэма.
ФРУЛИНГ: – Есть еще один вид косвенной рекламы, который меня интересует. Возьмем, к примеру, картину Коула Филлипса для какой-нибудь марки шелковых чулок. Конечно, высокие огни картины искусно сфокусированы на чулках в высшей степени красивой леди; но в картине всегда есть что-то еще: автомобиль, или загородный дом, или кресло Морриса, или зонтик, – что делает ее столь же эффективной рекламой этих товаров, как и чулок. Время от времени Филлипс вставляет книгу в свои картины, и я ожидаю, что книжная торговля на Пятой авеню выиграет от этого. Книга, которая подходит для ума так же, как шелковый чулок для лодыжки, обязательно будет продаваться.
МИФФЛИН: – Вы все грубые материалисты. Я говорю вам, что книги – это хранилища человеческого духа, который является единственной вещью в этом мире, которая сохраняется. Что там говорил Шекспир…
Ни мрамор, ни позолоченные памятники
Принцев не переживут эту мощную рифму…
Клянусь костями Гогенцоллернов, он был прав! И подождите минутку! В "Кромвеле" Карлайла есть что-то, что мне вспоминается.
Он взволнованно выбежал из комнаты, и члены братства Кукурузных Початков улыбнулись друг другу. Гладфист почистил трубку и налил себе еще сидра.
– Он ушел к своему хобби, – усмехнулся он. – Мне нравится его дразнить.
– Кстати, о Кромвеле Карлайла, – сказал Фрулинг, – я не часто слышу, чтобы о такой книге просили. Но на днях один парень пришел за экземпляром, и, к моему огорчению, у меня его не было. Я очень горжусь тем, что держу такие вещи на складе. Поэтому я позвонил в "Брентано", чтобы узнать, могу ли я купить один экземпляр, и они сказали мне, что только что продали единственный экземпляр, который у них был. Кто-то, должно быть, подстегивал Томаса! Может быть, его цитируют в "Тарзане", или кто-то купил права на фильм.
Вошел Миффлин. Он выглядел довольно раздраженно.
– Вот странная вещь, – сказал он. – Я чертовски хорошо знаю, что экземпляр Кромвеля был на полке, потому что я видел его там прошлой ночью. Сейчас его там нет.
– Это