Рослёночек, миленький! – Синдра обняла его. – Я думала, ты окочурился, блин. Смотри: у тебя кровь!
Ему захотелось тепла и сухости. Но встать он не мог, и вóды Бригадирки – еще взволнованные и мутные – обтекали и холодили ему живот и спину.
– Помоги мне встать, Синдра. Я замёрз!
Девчонка наклонилась и, вцепившись ему в руку, помогла подняться. У него дрожали ноги и болела голова. Только тут он заметил, что его налобный фонарик исчез. Рюкзак и лопата тоже испарились.
– Я долго валялся?
– Минут десять. Меня отнесло метров на сто от тебя, но, слава Богу, не долбануло ничем. Ногу вон только задело – по коленке сильно царапнуло. Арматура какая-нибудь, наверно. А ты приложился башкой обо что-то…
– Это, наверно, дождь… Ливнёвки прорвало, – Рослик сделал два шага и понял, что набрал полные сапоги воды. – Надо выбираться отсюда – иначе задрыгнем здесь до смерти. Воду щас только вылью из сапог.
Девчонка смогла уберечь свой рюкзачок, в котором правда болталось не бог весть какое богатство – полбутылки воды и запасной фонарь.
– Рослик, а куда двинем-то? Назад?
– Чёрт! – диггер только что открыл, что он, помимо прочего, посеял и свой смартфон. У Синдры телефон остался, но отказывался включаться: видимо, села батарейка.
Он попросил дать фонарь и осветил обе стороны трубы: налево или направо?
– По логике, надо бы назад двинуть – к Катькиному роднику. Но это часа два ходьбы. Мы, в принципе, должны уже были до ливнёвок дойти – тут выход прям близко. Лучше пойти к развилке.
И они двинули по прежнему маршруту, выбрав вариант совсем не из лучших.
7.
До первой развилки доковыляли через час. У Синдры разболелась поврежденная нога: судя по всему, она ее не просто поцарапала, а задела серьезнее. Она с каждым шагом хромала всё сильнее. Рослик, несмотря на головную боль, чувствовал себя неплохо. Конечно, очень хотелось жрать и промокшие ноги превратились в льдышки. Но в целом – терпимо. Он готов был идти дальше.
А вот Синдра совсем скисла. Не прибавило ей настроения и новое открытие: ливневая труба, по которой они надеялись выбраться из бетонки, забилась вусмерть – не подкопаешься.
– Надо идти ко второй ливнёвке. Это недалеко. Карта у тебя? – спросил Рослик.
Карты у девчонки не оказалось: он вспомнил, что положил ее в свой рюкзак, который сейчас валяется где-нибудь в завале, если его вообще не протащило до самого Катькиного родника. Больше всего он жалел о старой губной гармошке, уплывшей вместе с рюкзаком. Эта гармоника ему всегда напоминала об отце, хотя тот никогда не слышал, как играет сын: музыка пришла уже после смерти папы.
Синдра прислонилась спиной к мокрому бетону и заплакала.
– Рослик… я больше не могу идти! Нога… вообще охренеть как болит. Надо было назад двинуть – мы щас уже до родника доползли бы.
Увидев