не знаю, сын мой, – признался схимник. – С детства, с той самой поры, когда мы с Владом расстались, у нас словно была с ним невидимая связь, точнее мне часто снились сны или видения. В них словно были сцены из жизни брата. Я видел их всегда, вижу и до сих пор. Последние годы они все больше и больше пугали меня. Я думал, что я одержим бесами. Но, видимо, это просто моя связь с братом. Я чувствую его… Не знаю, где он, но чувствую, куда нужно идти, чтобы встретиться с ним.
– Не смотря на то, что он Ваш брат, – тяжело начал Тамплиер. – Помогите нам. Зодчий Теней может принести в этот мир столько зла и боли, что даже страшно представить.
– Я не стану помогать вам во зло, – мягко, но бесповоротно ответил монах. – Если я найду его, то словом Божьим наставлю его на путь света. Он отречется от зла и спасется.
– Увы, но это невозможно, – возразил Берсерк. – Он зашел слишком далеко. И его Тени давно завладели им самим.
– Покаяние возможно всегда, – покачал головой схимник. – Разве гнев и ярость есть самое правильное оружие?
– Я был бы рад, если бы Вы оказались правы, – ответил Тамплиер и вздохнул. – Но увы, мир жесток, а путь тьмы засасывает куда сильнее, чем трясина.
– Ты увидишь, я спасу его, – заверил отец Олег. – Быть может для этого Господь и послал мне эти видения… Если вы не будете мешать мне спасать Влада, то мы вместе добьемся успеха. Я догадываюсь, кто вы, но если мы поймем друг друга и пойдем вместе, вы должны будете сказать мне все подробно.
– Хорошо, – вздохнул Берсерк. – Но если Зодчий Теней Вас не послушает, а он даже не станет и слушать, то я остановлю его по-своему. Потому, что он – страшное зло.
– Я буду молиться, чтобы глаза ваши открылись Господу, – ответил отец Олег. – И чтобы вы могли любить по-христиански и прощать. Я пойду с вами. Не снимая схимы, я уйду из монастыря на время, а потом вернусь. Я покину монастырь завтра на рассвете. А сейчас я должен закончить чинить крыльцо. Да хранит вас Господь.
…Темные ночные облака зыбкой ряской заволокли почти все бескрайнее небо. Редкие россыпи в облачной дымке звезд мерцали в бесконечной высоте. А белесая тусклая луна почти ровным кругом тлела сквозь ветошь небес. Ночь была темной и ветреной, хотя и теплой, и нестойкие облака клубились по небу, гонимые жестоким неутомимым ветром. Великий город давил массой бетона своего и инфернического пламени витрин и фонарей. Огромные дома никогда не спящих улиц вздымали серые стены свои в самое небо и, казалось, скребли его своими острыми шпилями. Москва жужжала и шевелилась как муравейник, не ведая ни покоя, ни тишины. Из ущелий асфальтных улиц беспокойное небо с бельмом слепой луны казалось и вовсе просто пустым колодцем, столь же черным и безмолвным, как пустой двор…
Охотник на ведьм, психиатр и монах ехали по ночному городу в машине Марка. Путь их лежал в один из ночных клубов Москвы. По заверению отца Олега ехать им нужно было совсем в другую сторону, даже не в Москву. Монах утверждал, что всю жизнь кроме видений он ощущал еще чувство странной тяги