без сомнения, понимать, вести обсуждение некоторых аспектов с полководцем, столь искушенным, непросто.
– А я, полагаете, смогу на равных спорить с самим принцем Евгением?! Не слишком лихо?
– Надеюсь, что спорить не придется. Во всяком случае, всемерно старайтесь сего избегать. Можно быть уверену, что наша последняя кампания против турок его заинтересует, да и помимо нынешней войны у вас найдется нечто общее, располагающее к приязненной беседе.
– Что под сим разумеете, Петр Павлович?
– Италианское происхождение. Юность в Париже. Вступление в иностранную службу, понеже Франция не оценила дарований молодого офицера…
– В Париже-то в Париже… Только вращались мы с принцем, хм… в несколько различных кругах! К тому же с разрывом по времени более пятнадцати лет. Вряд ли найдутся общие знакомые.
– Вы же служили под командой маршала Виллара, если не ошибаюсь?
– Да, конечно! Правда, знакомство между маршалом и лейтенантом не может иметь личного оттенка: подозреваю, сведения Виллара обо мне исчерпывались отзывом полкового командира в представлении на офицерский чин… Забавно, что они с Евгением дружили в молодости, а в зрелые лета сошлись на поле боя как главнокомандующие враждебных армий. Вдобавок это совершенные антиподы по характеру – много бы я дал, чтобы наблюдать их встречу и переговоры! Уверен, зрелище было достойно богов!
– Чрезвычайно рад, что вам, Александр Иванович, уже знакомы характеры важнейших деятелей – на мою долю остается лишь изложить вам состояние дел…
Тряская карета – настоящее орудие пыток. Несравненно приятнее было бы санное путешествие. Но, кроме проплешин голой земли на дороге, сему препятствует официальный статус. Негоже, если русского представителя сочтут дикарем. Так что мой удел – громоздкое лакированное чудище, конфискованное у одного из сторонников Лещинского: сомневаюсь, что драгуны Ренне заплатили владельцу хоть грош. Геральдический щит на дверцах увенчан графской короной, однако вместо привычных глазу европейца изображений на нем красуется какая-то золоченая кочерга с парой дополнительных поперечин. Может, предок графа был истопником в королевском замке?
Воистину, нужда – мать инвенции. Не в силах думать о чем-либо ином, кроме источника своих мучений, я вымыслил за время путешествия целую дюжину комбинаций из рычагов, рессор и колесных осей. Непременно надо опробовать на досуге: в сравнении с этой золоченой телегой некоторые варианты обещают быть уютными, как колыбель младенца.
Хотя наездник из меня неважный, добрую половину пути проделал в седле, меняясь участью с кем-либо из кавалеристов эскорта. Драгуны озирались с опаской: по венгерской земле едем! Грандиозный бунт против императора закончился лишь несколько лет назад, и далеко не все куруцы избрали мирную жизнь. Многие предпочли пойти в разбойники. Не далее как в прошлом году у святого Николая подвесили на железный крюк за ребра Юрая Яношика, здешнего Робин Гуда. Соратников же его не поймали. Мирные селения трансильванских саксов на ночь