конгресса вы решите забыть обо всем, то никто вас не упрекнет, поверьте.
Он поднялся, а Илона повернула голову и посмотрела на летящий за окном пейзаж. Сердце ее внезапно екнуло. На мгновение ей вдруг показалось, что она видит Макса, стоящего с большим букетом цветов.
Илона встряхнулась. Страх, оказывается порождает галлюцинации. Но все же на секунду ее затопила щемящая нежность, перемешанная с непонятной тревогой. Девушка снова встряхнула головой, усилием воли переключаясь на реальность.
– В вас очень много жизни, – внезапно сказал поляк, остановившись на полпути к двери. – Это еще ценнее, чем экстрасенсорный потенциал… намного ценнее…
Она почти не расслышала этой фразы, так как почти забыла о своем кураторе, стараясь привести в порядок смесь из обрывков надежд и страхов перед тем новым, о начале которого ей только что возвестил любитель маленьких сигар. Полонски девушка видела теперь только краем глаза. Сидящий за соседним столиком подвыпивший офицер открыл окно. Ворвавшийся в вагон ветер распахнул полы длинного плаща, переливающегося черным светом. Илона моргнула и повела головой.
– С вами все в порядке? – слегка настороженно осведомился поляк, одетый в обычный серый костюм.
Илона провела пальцами по лбу и растерянно засмеялась.
– Не обращайте внимания, пан Полонски. Похоже у меня уже начались видения.
– Все понял, – поляк поднял руки, словно сдаваясь. – Ухожу, ухожу.
– Спасибо. Мне действительно нужно побыть одной…
Илона едва успела произнести это слово. Стук колес внезапно как-то странно притих. Полонски шагал к выходу. Чувствуя себя маленькой девочкой, пытающейся увидеть буку, Илона вновь краем глаза посмотрела вслед поляку, уже закрывающему за собой дверь ресторана. Говорят, именно краем глаза можно увидеть Нечто, выходящее за рамки привычного мира. То, что видят кошки, когда внезапно настороженно поднимают уши, вглядываясь в пустоту.
Все было в порядке и вполне укладывалось в нормы. Серый костюм исчез в дверях. Полонски пропал из виду вместе с ним.
– Пора лечиться, – пробормотала Илона, делая знак официанту, и возвращаясь к мыслям об алкоголизме, прерванных приходом поляка. – Я еще не спилась, но глюки уже есть.
Официант грациозно положил на столик блокнотный лист с суммой за съеденный обед. При этом он слегка наклонился, чтобы быть поближе к стройным ножкам Илоны.
Что ж, каждая профессия должна приносить свои маленькие радости. Работа у этого парня не из веселых.
– …у вашего друга, – сказал официант.
– Простите? – переспросила Илона, занятая доставанием денег из сумочки и собственными мыслями.
– Я говорю, плащ у вашего приятеля красивый, – повторил официант, облизнув тонкие губы. – И не жарко ему в нем.
Пол вагона резко встал на дыбы. Многоголосый крик толпы смешался со звоном посуды. Илона еще успела подняться на ноги и услышать омерзительный визг металла пытающегося удержаться в сцеплении с гладкими рельсами. Целых долгих пять секунд