все мужики генетически – охотники, любят за добычу потягаться! А если тягаться не с кем, то и…
Во дворе строительной фирмы, куда Аня устроилась, был небольшой уютный скверик.
– Ворота на замке, значит не так и страшно, а когда ещё гуляла при луне, уже и не вспомнить… И зачем в заводских казематах полжизни просидела?.. Знать бы раньше, сразу бы – в ночные сторожа пошла! – коротко передохнув, уставилась она в окно.
Работа была несложной: проверить заперты ли двери, выключен ли свет, и ещё покормить общественного кота Митрофана, рыжего, короткошерстного, с кривым поломанным хвостом и приплюснутой монгольской физиономией.
Задняя часть этого кота – почему-то двигалась совершенно независимо от передней. Но именно она-то и была его основным украшением.
О, как горделиво носил он её перед носами местного кошачьего бомонда, как много она выражала своим страстным повелительным прогибом: и «следуйте за мной!», и «а пошла ты со своими фанабериями!» и «о, как я вами очарован!» Вот и сегодня Аннушка выставила ему «вискас» за дверь, мол:
– Пусть подкормится трудяга на мужском фронте… Вон их у него сколько!
И в самом деле, Митрофана навещали семь кошек разного возраста и масти, но любимицей была одна – белая, ухоженная, с чёрным ошейником от блох. Вчера вечером она припоздала, подняла на Аннушку томные светло янтарные глаза и словно спросила:
– Мурр… Ну, и где он?..
– Не знаю, – развела руками Анна Ивановна. – Смылся куда-то!
– Жаль, мр… – заметно огорчилась кошка, подошла к месту, где недавно лежал Митрофан, повалялась на нём, поочерёдно вытягивая восхитительные белоснежные лапы, и ушла несолоно хлебавши.
Наконец, припозднившаяся пара спустилась в холл. Директор прошмыгнул, явно пряча глаза, а незнакомка – в открытую сияла!
Минуя Аннушку, она сунула ей в карман горсть шоколадных конфет и заговорщически подмигнула…
– Ну, что ты, дурочка, – усмехнулась про себя Аня, – я и без конфет на твоей стороне, по глазам вижу – любишь. Люби, пока любится, пока твоё времечко не убежало. Хоть будет, что вспомнить…
Закрыв за директором и его гостьей, Аня почему-то долго не могла успокоиться: то потягивала кипячёную воду из бутылки, то погромче включала радио.
Слопала, одну за другой, все подаренные конфеты. Попробовала подремать, уткнувшись носом в рукав, но это здесь строго запрещалось: пять офисных иномарок под окном!
Сердце почему-то продолжало колотиться, как сумасшедшее. Щёки и уши пылали. Заглянула в зеркальце, в глазах – бесенята…
– Что это со мной?.. То с ног валит, а то аж подбрасывает!
Встала. Вышла на улицу. Белянка опять была тут, и опять опоздала! Бедняжка…
Все претендентки на чувства Митрофана обычно поочерёдно возникали в конце аллеи, демонстрируя себя с наиболее выигрышных сторон. Сначала он делал вид, что эти дефиле его не касаются, лениво потягивался, почёсывался и, наконец, будто нехотя, начинал медленно подыматься. Обрадованная кошачья