В такие моменты его безумно влюблённое сердце непременно дарило ему сладостные чувства, пробуждая упоительные мечтания, многослойно обёрнутые шипованной верёвкой горестных страданий. Глеб был готов, как сумасшедший, терпеть эти непрестанно терзающие муки, лишь бы хоть на мгновение, пускай и в мыслях, побыть наедине со своей неземной любовью. Он даже сохранил на телефон несколько особо дорогих его душе фотографий, на которых был изображён светлый белокрылый ангел, чтобы всегда носить их с собой. Ведь едва он вспоминал о Насте, и его неудержимо влекло ещё раз заглянуть в её безгрешные глаза. В них было что-то неизъяснимо притягательное, какая-то светозарная, чудотворная, окрыляющая сила благостно заключена в них. Глеб подолгу неотрывно созерцал два этих бесценных, шедеврально-восхитительных зеркала чудной жизнерадостной души. Даже в минуту особой горести Настины чудотворные глаза наполняли Глеба успокоительным целебным снадобьем любви, и все неистовые бури в миг рассеивались.
В цепкой памяти Глеба всплыл тот многорадостный, неповторимый день, не подвластный истребительным силам вечного забвения, день, когда он в первый раз увидел Настю. Именно тогда и зародилось то неизбывное чувство, что он с невыразимой радостью и болью пронесёт сквозь долгие мучительные годы. Он помнит, как сидел с нею за одной партой. Помнит, как в те радужные дни застенчиво старался смотреть на неё так, чтобы она не догадалась о его чувствах. В голове Глеба даже возник вопрос, на который у него не было безукоризненного ответа: возможно ли в восьмилетнем возрасте влюбиться так, что эта любовь не пройдёт и даже не ослабнет спустя почти тринадцать лет?
К сожалению, не все истории любви счастливые и не все ответные. Порой те, кого мы любим, или не могут ответить нам взаимностью или остаются в непроглядной тени неведения относительно нашей любви. А порой мы сами, становясь объектом чьей-либо любви, не можем ответить тем же. Глебу довелось столкнуться и с первым и со вторым.
Заблудившись в тернистых дебрях своего сознания, не в силах сносить своё безотрадное одиночество Глеб пошёл прогуляться, чтобы ненадолго избавиться от угнетающе кручинных мыслей.
Только сегодня дверь его души была наглухо закрыта для радостного воодушевления. Прежде неизменно благолепная природа в эти горькие часы тягостной кручины приобрела неприятный угнетающий облик. Для Глеба всё происходящее вокруг, всё, на что падал его печальный взгляд, было напоминанием его отвратительного злоключения. Однако вскоре Глеб и вовсе перестал замечать безжизненную серую обстановку, окружавшую его. Он не выбирал маршрута для прогулки – ноги, не получая приказаний, самопроизвольно вели его куда-то. Отсутствующий взгляд Глеба был устремлён лишь в глубь его души. По такому выражению глаз легко определить в каких колючих дебрях мыслей блуждает разум человека.
И друг, случайно встретившийся Глебу на пути, сразу распознал неумелое притворство своего товарища, когда тот при виде его напустил на себя радость.
– Что