нос.
– Значит, сегодня день тайн?
– Давно?
– Год.
– Если бы я знал…
– Знаю-знаю: ты не стал бы укорачивать мою жизнь на тысячу лет своей скромной демонстрацией. – Тахион начал раздеваться. – Теперь я понимаю, почему тебя так интересует этот съезд.
– Дело не только в дикой карте, – проворчал Поляков. – Я русский.
– Ну, да, – бросил через плечо Тах, уходя в ванную. – Знаю. – Грохот хлынувшей воды заглушил следующие слова Полякова. – ЧТО?
Поляков с недовольным ворчанием зашел за ним в ванну, опустил крышку унитаза и сел. Из-за занавески душа Тах услышал позвякивание металла о стекло.
– Что ты пьешь?
– А ты как думаешь?
– Я тоже буду.
– Сейчас восемь утра.
– Значит, мы отправимся в ад пьяные – и вместе. – Тах взял стопку и, подставляя плечи под воду, стал понемногу пить водку. – Ты слишком много пьешь.
– Мы оба слишком много пьем.
– Это да.
– На этом съезде есть туз.
– На этом съезде целая дерьмовая куча тузов.
– Скрытый туз.
– Ага, и он сидит у меня на унитазе. – Тахион высунул голову из-за занавески. – Сколько это будет тянуться? Ты не мог бы поменьше осторожничать и хоть немного мне довериться?
Поляков тяжело вздохнул и уставился себе на руки, словно считая волоски у себя на пальцах.
– Хартманн – туз.
Тах снова выглянул из-за занавески.
– Чушь!
– Говорю тебе: это правда!
– Доказано?
– Есть подозрения.
– Этого мало. – Тах выключил воду и просунул за занавеску руку. – Полотенце.
Поляков повесил полотенце ему на руку.
Выйдя из душа, инопланетянин принялся растирать свои длинные медно-красные волосы, глядя на свое отражение в зеркале. Взгляд его остановился на шрамах левой руки и кисти, где врачи восстанавливали ему кости, раздробленные во время отчаянного спасения Ангеллик. Неровный шрам на бедре – след от пули террориста, полученной в Париже. Длинный шрам на правом бицепсе – памятка о дуэли с кузеном.
– Жизнь нас треплет, правда?
– А сколько тебе лет? – с любопытством спросил русский.
– В пересчете на периоды обращения Земли – восемьдесят девять или девяносто. Что-то около.
– Когда мы познакомились, я был молодой.
– Да.
– А теперь я старый и толстый, и меня гложет жуткий страх. Тебе так легко определить, обоснованы ли мои страхи или это просто заблуждение. Загляни Хартманну в голову, прочти его – и потом действуй.
– Грег Хартманн – мой друг. Я не читаю друзей. Я даже тебя не читаю.
– Я разрешаю тебе это сделать. Если это поможет тебя убедить.
– Отлично. Похоже, ты в панике.
– Да. Хартманн… это зло.
– Странное слово для такого приверженца диалектического материализма.
– И тем не менее оно точное.
Тахион покачал