скрестив вытянутые вперед ноги и сложив руки на впалом животе. Окинув начальницу еще одним беглым взглядом, Доусон демонстративно зевнул, прекрасно зная, какое это произведет впечатление.
Он едва не переборщил. Хэрриет сорвала с носа очки в украшенной стразами оправе и швырнула на стол. Стол из красного дерева с широкой полированной столешницей, в которой отражалось лицо Хэрриет, был символом ее нового высокого статуса – большого начальника, которому Доусон обязан был подчиняться.
Но он не желал прогибаться, и это злило Хэрриет сильнее всего.
– Я видела солдат, которые возвращались из Афганистана, – сказала она холодно. – Но никто из них не выглядел как раздавленное кошачье дерьмо.
И Хэрриет неодобрительно покосилась на его трехдневную щетину и на отросшие светлые волосы, которые доставали почти до плеч и смотрелись на редкость неряшливо.
Доусон насмешливо улыбнулся и театральным жестом прижал руку к груди.
– От меня, видимо, требуется вернуть комплимент. Сказать, как ты замечательно выглядишь? Что ж, те десять фунтов, которые ты набрала за время моего отсутствия, тебе очень к лицу.
Хэрриет смерила его еще одним уничтожающим взглядом, но ничего не ответила. Доусон же спокойно крутил большими пальцами сложенных на животе рук и одновременно оглядывал ее просторный кабинет. На несколько мгновений его взгляд задержался на большом панорамном окне с живописным видом на городской парк. Из-за деревьев виднелся купол Капитолия, на вершине которого, если присмотреться, можно было различить государственный флаг Соединенных Штатов.
Снова воззрившись на Хэрриет, Доусон растянул губы в улыбке.
– Неплохой кабинетик.
– Спасибо.
– И кого ты отсюда вышвырнула?
Хэрриет вполголоса выругалась, но Доусона это нисколько не удивило. Он уже не раз слышал от нее подобные слова. Бывало, Хэрриет выкрикивала их во весь голос по время совещаний и редакторских «летучек», когда кто-то оказывался настолько неблагоразумен, что пытался ей возражать. По-видимому, заняв кресло большого босса, она старалась сдерживаться, и Доусон тут же решил сделать все возможное, чтобы вывести ее из себя.
– А-а, не нравится?.. – проговорила Хэрриет, возвращая на лицо улыбку самодовольного превосходства. – Ничего, Доусон, придется тебе смириться. Теперь я сверху!
Доусон притворно вздрогнул.
– Ты – сверху?.. – повторил он. – Какой кошмар!.. Нет, подобного я даже представлять не буду.
Она бросила на него еще один раздраженный взгляд. Однако, похоже, решила не лишать себя удовольствия и произнести-таки заранее заготовленную речь.
– Теперь я заведую редакцией, – сказала Хэрриет с усмешкой. – Я одна, понятно? Это означает, что только я уполномочена одобрять готовые материалы, вносить поправки, отвергать представленные тобой идеи. Кроме того, я имею право давать тебе задания, если у тебя не будет собственных идей или они мне не понравятся… а мне почему-то кажется, что никаких свежих, перспективных идей у тебя