вам давно пора купаться и спать! – И мгновенно, точно кто-то щелкнул выключателем, она превратилась в такую знакомую, обычную маму. Так зонтик, раскрывшись, принимает свою привычную форму. Мать с улыбкой посмотрела на Байрона и предложила: – Если хочешь, можешь взбить себе самую пышную пену. Ты, кстати, уверен, что ничего в папином кабинете не трогал?
Но она так ни слова и не сказала о том, что случилось утром!
Один день недели сменялся другим, и все шло, как всегда. И никто к ним так и не явился арестовывать Дайану. И солнце каждое утро всходило, описывало по небу широкую дугу, а потом исчезало где-то за пустошью. И по небу пробегали облака, которые то щекотали длинными, словно костлявыми, пальцами отроги холмов, то вдруг, словно рассердившись, темнели и разрастались, превращаясь в тучи. А ночью всходила луна, бледная копия солнца, и ее свет разливался по холмам, отбрасывая серебристо-синие тени. Мать на всю ночь оставляла окна в спальнях открытыми, чтобы впустить как можно больше свежего воздуха, и было слышно, как на пруду кричат гуси, а где-то в темноте тявкают лисицы.
Дайана, как всегда, продолжала хлопотать по хозяйству. Она просыпалась в половине седьмого по звонку будильника. Глотала свою таблетку, запив ее водой, и вставала, то и дело поглядывая на часы, чтобы не опоздать. Надевала одну из своих старомодных узких юбок, которые так нравились отцу, и готовила Байрону очередной «здоровый завтрак». К среде она уже сняла бинт с руки, и теперь в ее внешности не осталось уже ничего, напоминавшего о том утре на Дигби-роуд. Даже Джеймс, похоже, забыл о прибавленных секундах.
И только Байрон все отлично помнил. В тот день изменилось время. В тот день его мать сбила девочку. Только она этого не заметила, а он заметил. И все это он знал совершенно точно, и эта истина не давала покоя его душе, точно заноза, застрявшая в пятке, и хотя он старался никак эту истину не тревожить, порой все же забывал проявить необходимую осторожность, и «заноза» сразу же острой болью напоминала о себе. Он пытался чем-то отвлечь себя, играл со своими солдатиками или упражнялся, делая разные фокусы, чтобы потом продемонстрировать их Джеймсу, но та утренняя сцена то и дело вставала у него перед глазами. Причем в мельчайших подробностях, словно теперь все это принадлежало только ему одному. Он вспоминал полосатое платье той девочки, ее черные косички цвета лакрицы, сбившиеся гольфы, вращающиеся колеса красного велосипеда. Нельзя что-то сделать и думать, что можешь избежать последствий сделанного. Если ты вел себя, как последний «ignoramus», мистер Ропер все равно заставит тебя в наказание написать определенное количество строчек; если ты кинешь через ограду камень в пруд, по воде непременно разойдутся круги, похожие на раскрывшиеся венчики цветов. Ничто в мире не случается само по себе. И пусть его мать ни в чем не виновата, пусть никто не знает про этот несчастный случай, эхо случившегося рано или поздно все равно их настигнет. Байрон прислушивался ко всем часам в доме, которые тикали и звонили, отмечая очередной этап своего движения сквозь время.
Он твердо знал: когда-нибудь – если не сейчас, то в будущем –