немного подлечили и, когда ему исполнился двадцать один год, снова выпустили из лечебницы, уже через полгода он опять вернулся обратно. Все эти шесть месяцев он пытался жить правильно. Пытался быть таким же, как все. Даже записался в вечернюю школу, чтобы нагнать упущенное. Даже заводил разговоры со своей квартирной хозяйкой и другими людьми, которые тоже снимали у нее жилье. Но оказалось, что ему невероятно трудно сосредоточиться. А после второго курса лечения электрошоком он, похоже, начал многое забывать. Причем не только то, что случилось в тот или иной день с утра, но и самые простые и необходимые вещи, например, собственное имя или улицу, на которой живет. Однажды ему не удалось устроиться на работу только потому, что он не смог вспомнить, на какой автобусной остановке нужно выходить. Он стал работать грузчиком на мусорных машинах, но все в их команде каждый раз начинали смеяться, видя, как старательно он выстраивает мусорные бачки «по росту». Мусорщики дразнили Джима «гомосеком» – особенно после того, как он сказал, что у него нет подружки, – но никогда не обижали его и вообще ничего плохого ему не делали, и к тому времени, как он потерял и эту работу, он уже почти чувствовал себя своим среди них. Порой, наблюдая из окна своей комнатушки за работой мусорщиков, таскавших на спине мусорные бачки, он пытался понять, из его они команды или из другой. Работая с ними, он начал понимать две важные вещи: как хорошо быть сильным и как хорошо быть членом команды. Он словно посмотрел на свою жизнь с другой стороны – так бывает, когда заглянешь в чужое окно и вдруг увидишь собственную жизнь совсем иначе.
Но работа мусорщика имела и оборотную сторону. Уже перестав работать на разгрузке мусорных бачков, Джим еще много месяцев чувствовал на своей одежде их «ароматы». Он стал каждый день ходить в прачечную, но женщина, сидевшая там за кассой, без конца курила, прикуривая одну сигарету от другой, держа в руке тлеющий окурок, она прямо от него прикуривала следующую сигарету, и через некоторое время Джим уже не мог толком сказать, чем от него пахнет – сигаретным дымом или вонью мусорных баков. Но чем бы ни пахла его одежда, ему этот запах был неприятен, и он по-прежнему без конца бегал в прачечную, потому что его вещи никогда не казались ему достаточно чистыми. И через некоторое время та женщина, что курила одну сигарету за другой, заявила: «Ты, парень, похоже, на всю голову больной». Больше он в эту прачечную, разумеется, не ходил.
Хуже всего оказалось то, что теперь Джим был вынужден ходить в грязном. В иные дни он даже не мог заставить себя одеться. В результате у него возникли новые, весьма нежелательные мысли. А если он попытался чем-то заняться, чтобы от этих мыслей избавиться, сказать им «нет» и, например, отправиться на прогулку, соседи от него шарахались. А однажды, открывая дверь, он громко поздоровался с «Бейби Беллинг»[23]. Ничего особенного он, собственно, в эти слова не вкладывал. Просто ему захотелось проявить любезность, потому что миниатюрная электроплитка выглядела уж очень одиноко. После этого он заметил, что кое-что случилось, или, точнее, ничего не случалось несколько дней,