человеческий подвиг заключались в том, чтобы первым из людей испытать на себе теорию кротовых нор.
Новенький, недавно изобретенный варп-двигатель, быстро домчал его в центр галактики. Ему приходило в голову, что он может погибнуть, но неуемный организм гения, которому не было и тридцати, не обремененный семейными и дружественными узами требовал, нет – вопиял о чем-то подобном.
Затея, конечно, глупая, но это всё из-за человеческого разума, тысячелетиями алкавшего встречи с живым богом; с момента своего возникновения, мечтавшего заглянуть по ту сторону вечности. Началось с того, что какой-то полусумасшедший философ высказал гипотезу о возможном проникновении в божественный мир через «черную дыру», то есть, попросту окунувшись в нее.
Доводы физиков, астрофизиков и прочих представителей смежных наук, доказывавших, что черная дыра это не отверстие в пространстве, а всего-навсего, сверхмассивная сжавшаяся в точку звезда, не смогли сдержать безумие охватившее остальное человечество. "Бога, Бога!" – скандировали стихийные толпы.
Дело в том, как заявляли оппоненты науки, что количество коллапсирующей материи может быть настолько велико, что точка приобретет отрицательное значение, тогда это действительно дыра, то есть вход. Но куда он ведет?! Ведь он куда-то ведет! И почему бы не к Тому, кто сотворил это всё?! По физическим законам нашей реальности сингулярность разберет вас на атомы, однако согласно теории отражений обратная ей сила соберет в реальности иной. Вероятно, тоже самое происходит с нами, когда мы умираем.
Удивительным образом простые люди Земли, уставшие от бесконечных войн за прибыль, замордованные выживанием, оказались солидарны. Одномоментно оставили рабочие места, и вышли на улицы с ультимативным требованием к сильным этого мира: «Либо строим корабль, и самый достойный летит искать Бога, либо мировая революция и передел собственности в равных долях».
***
За мгновение перед тем, как звездолет, летевший в направлении аккреционного диска, пересек Рубикон, человек помнил массу вещей, составлявших его жизнь. За секунду до того, как нарушилось пространственное восприятие, и очертания предметов стали растягиваться, человек знал, кто он и что зовут его Рэй Кант.
Рэй всегда был первым и лучшим во всем. На ступень, на шаг, превышая и опережая однокашников. Высоко моральный, принципиальный и волевой он воплощал пример для подражания. Родители гордились сыном. Сын уважал и ценил родителей. Единственным недостатком, если это считать таковым, было отсутствие любви – безрассудного, эмоционального чувства. Но он не был ни карьеристом, ни перфекционистом, он просто стремился вперед.
Материальные ценности интересовали постольку, поскольку могли послужить для взятия очередной высоты, но не в виде подкупа или махинаций, а как материальная база. Отношение к власти имел идентичное интересу к деньгам. Запрещенные вещества не употреблял. Здоровый спортивный образ жизни являлся основным жизненным постулатом. В двадцать шесть лет он уже был майором Королевских военно-космических сил Великобритании.
Вытягивание и последующий распад – это должно быть очень больно. Может помочь предписываемое инструкцией обезболивающее, в крайнем случае, медикаментозное погружение в бессознательное состояние. Но только в крайнем, потому что необходим свидетель, который обязан быть адекватным. Даже если его плоть разорвет на кусочки, ему предписано сохранять присутствие духа и память, чтобы рассказать обо всем и еще, что не менее важно, чтобы не забыть, зачем он пришел. Другими словами свидетель обязан приложить максимум усилий, чтобы сохранить собственное «Я» в момент перехода.
Но вполне вероятно и то, что не будет никакой боли и никакого разрушения, ведь отсутствие времени, предполагаемое в районе объекта это остановка всех процессов и ощущений. В том числе боли, которую мы чувствуем спустя миг, после ее возникновения. Не будет мига – не будет ничего. Трудно объяснить явление, происходящее безвременно. Невозможно понять действие, растянутое в бесконечности. И как почувствовать или описать то, что уже свершилось, но еще не произошло? Вечность похожа на то, как вращаясь вместе с планетой, не замечают вращения.
Астронавт пропустил начало изменений или они были незначительны, но «застывшая звезда» исподволь уже взялась за его тело и душу. Пока вектор притяжения и курс корабля совпадали, растяжение ощущалось, как давление изнутри. Как будто разраставшийся внутренний мир пытался отодвинуть границы внешнего. Душа расширялась – сопротивление плоти росло…
Устремившись вокруг неизведанного и будто бы изначального, теперь он смотрел со стороны на тот путь, который привел его сюда. Выйдя за рамки себя, он видел миллионы своих «Я» цепочкой ежесекундных повторений, тянувшихся от горизонта событий. Он видел каждую секунду прожитой здесь жизни и в каждой присутствовал отдельно. Но это было не его расщепление. Это был кто-то другой, на кого он, будучи никем, равнодушно взирал.
Наблюдавшим издалека, могло показаться, что Рэй еще в самом начале и с ним ничего не происходит, однако сам Кант видел, как его следующие друг за другом клоны, слой за слоем наматываются на что-то невидимое. Именно