мужа. – Он, конечно, бог, но и богам нужен отдых. Даже богам грома.
– Гром? – По тону Фенатора нельзя было сказать, он возмущается или насмехается. – Единственный гром, что он способен призвать, так это гулкий рык из своего живота, когда переберет с вином! Давай, сынок, не заставляй отца ждать.
– Для тебя, – Виглаф встал, вытер салфеткой губы и поцеловал отца в лоб, – что угодно. Лютню мне!
– Лютню принцу и богу грома! Ха-ха!
Прыщавый парнишка принес Виглафу лютню, а один из рыцарей учтиво отдал ему свой стул. Принц размял пальцы и взял несколько аккордов. Лютня была не его, ее давно не настраивали, и теперь она звучала совсем фальшиво. Виглаф настроил инструмент и снова прислушался. Струны зазвучали звонче и ярче, а главное – совсем чисто.
– Какую бы песню сыграть, а? – спросил принц. В зале тут же принялись наперебой перечислять самые разные названия. «Мертвый фомор», «За два гроша пропил я деву», «Двадцать три мужика», «Поход на юг», «Дровосек и ветер» и еще десятки вариантов. Но Виглаф выхватил только один из них. – «Юродивый оруженосец». Слыхал я эту песню как-то в одном трактире. Пели ее, конечно, бездарно. Ну что ж…
Принц сразу взял высокую ноту, приковывая к себе все внимание. Он пел так, как течет река. Витиевато, быстро, подскакивая на подводных камнях. Иногда он прекращал петь, оставляя в зале только звуки лютни, а следом прекращал играть, и его мощный голос смешивался со слабым эхо резких нот. Когда Виглаф закончил, все разразились аплодисментами и неловкими смешками.
– Тот случай в трактире напомнил мне еще одну песню, – сказал принц. – Кто-то ее знает, но для большинства она станет открытием. «Письмо конюшему».
Это была шуточная песня, но очень сложная и непостоянная. Поэтому Виглаф играл ее, как ветер гоняет осеннюю листву. Он резко переходил от баса к сопрано, а следом к альту. В особенно тихих местах принц брал крещендо, словно внезапно поднявшаяся буря, едва ли не пугая слушателей. И все же каждый человек в зале завороженно следил за историей конюшего, влюбившегося в жену барона.
– Что ж, – на выдохе сказал Виглаф. Его лоб блестел от пота, а лицо покраснело. – Пожалуй, я спою вам еще одну песню. Последнюю, ибо вино дает о себе знать, да и я давно не практиковался. – Принц удрученно посмотрел на лютню. – «Песнь Сюзанне».
От одного только названия по залу прошли тяжелые вздохи. Каждый, кто хоть раз любил, знает эту песню. Ее не поют просто так, ее посвящают. Только кто-то особенный может услышать личное исполнение этой песни, а на людях ее играют так редко, что большинство просто-напросто не слышало достойного исполнения этой сложной баллады.
Виглаф взял первую ноту. Медленную, тягучую, словно свежая смола. Хриплым голосом он запел первый куплет. Он пел не как река и не как ветер. Это был огонь. Не тот огонь, что жадно пожирает дома или тела поверженных врагов. Не тот, что горит в костре путников, отчаянно ищущих тепла. Этот огонь не посмеет сунуться в печь повара. Ему незачем гореть на факелах и свечах. Нет. Этот огонь живет