несколько недель девушка часто отлучалась с рабочего места. Виче-квесторе Патта, ее непосредственный начальник, либо не замечал этого, либо – что вероятнее – боялся спрашивать. А поскольку синьорина Элеттра была не его секретарем, Брунетти считал расспросы неуместными. Сегодня ее отсутствие означало, что он узнает, какое настроение у виче-квесторе, только когда столкнется с ним, без предварительной подготовки. «Мужчина я или тряпка?» – спросил себя Брунетти, подошел к двери и постучал.
– Avanti![34] – услышал он в ответ и вошел.
Дотторе Джузеппе Патта, прекрасный образчик мужской половины населения Палермо, сидя за своим столом, поправлял платочек в нагрудном кармане пиджака. Брунетти с удовольствием отметил, что платок белого цвета (наверное, льняной) – белее кости динозавра в пустыне Гоби, туники апостола Петра и первого зубика младенца. Патта категорически не признавал современных вольностей в одежде и скорее позволил бы вывалять себя в смоле и перьях, нежели вставил бы в нагрудный карман цветной платочек. В некоторых вещах – и мода входила в их число – виче-квесторе был человеком железных принципов. Находиться с ним в одной комнате – уже большая честь…
– Buon giorno[35], виче-квесторе! – сказал Брунетти, противясь искушению пригладить волосы.
Патта последний раз ткнул пальцем в платок и перевел внимание на подчиненного.
– Что-то важное? – спросил он.
– Возможно, дотторе, – отозвался Брунетти. – Думаю, вам стоит узнать об этом раньше, чем информация попадет в прессу, а я уверен, что это произойдет.
Патта встрепенулся, словно платок в его нагрудном кармане полыхнул огнем.
– Что еще? – Легкое недовольство во взгляде мелькнуло и пропало: перед Брунетти снова был спаситель Отечества.
Комиссар подошел к столу, остановился возле стула, которых тут было несколько. Положил руку на спинку и сказал:
– Нам позвонили из библиотеки Мерула и сообщили о краже и вандализме.
– Так что же именно произошло? Кража или вандализм? – спросил Патта.
– Кто-то вырезал страницы из двадцати с лишним книг, дотторе. И еще недостает нескольких изданий. Возможно, они украдены.
– Зачем их кому-то красть? – спросил Патта.
Брунетти мысленно воззвал к покровительнице обиженных – святой Монике, этому образчику терпения и кротости. Комиссар не сомневался в том, что ему понадобятся либо ее пример, либо утешение, – нрав у его начальника был вздорный.
– И книги, и отдельные страницы из редких изданий пользуются большим спросом у коллекционеров, сэр. И ценятся довольно высоко.
– Кто это сделал?
– Все эти книги заказывал в читальный зал некий дотторе Джозеф Никерсон, предоставивший рекомендательное письмо из Университета Канзаса. Удостоверяющим личность документом, который он предъявил в Меруле, был американский паспорт.
– Подлинный?
– Я еще не связывался с американцами, виче-квесторе.
Брунетти посмотрел на часы и понял,