даже после смерти тела… Но увы, таких бессмертных мало…
– Ну, как же! – смутилась Орлова. – Писатели, художники, архитекторы, композиторы, военачальники, политики. Многие из них бессмертны в вашем понимании.
– Неа, – задорно подмигнул епископ. – Давайте выйдем с вами на площадь и спросим прохожих, знают ли они даже не о творчестве и историческом вкладе, а хотя бы о существовании Гессе, Кафки, даже Достоевского. Знают ли о Ренуаре и Вучетиче. О Масканьи и Рубинштейне. О Жукове или Саладине… Сомневаюсь.
– Но это показатель не их смертности, а необразованности людей, – заметила справедливо Орлова.
– При этом, Елизавета Николаевна, – продолжил епископ, – и политики также смертны. Фараоны были божествами в умах людей, обладая абсолютной властью и творя действительно великие дела. Но попробуйте назвать хоть какого—нибудь фараона сейчас с пониманием его вклада в историю? Вряд ли получится.
– Допустим, но это необразованность! Очень печально, что в наше время люди перестали заниматься изучением достижений предыдущих поколений, не знают искусства, не понимают музыку, а лишь зациклены на себе, своём успехе, карьере и в редких случаях на своём внутреннем мире, но ценен ли этот мир, если полностью игнорировать и считать ненужным познание философии и истории, живописи и литературы? Если думать исключительно о практическом и рациональном, считая, что мысль о «Человеке» не так важна на данном этапе? – произнесла горячо Орлова.
– Это вновь вопрос смертности и конечности нашей жизни, Елизавета Николаевна. Просто сегодня все думают в большей степени о материальном и бытовом благополучии… А образование перестаёт быть путём к истине, превращаясь в простую формальность получения диплома. Но когда человек попадает в аварию, то думает он не о том, что завтра в квартиру придут сантехники и не о том, что презентацию нового проекта проведёт кто—то другой. Он думает о том, что жизнь обрывается, а полноценно—то он и не жил. И, наверное, для меня гораздо интересней старушка—смотрительница музея, чем PR—специалист газовой компании… Конечно, вовсе не обязательно знать, что Гайдн написал более сотни симфоний, но однозначно те, кто изучает жизни, кто читает, кто наблюдает, анализирует и рассуждает о людях, об искусстве и о самом бытие, такие люди прекрасны… Но по факту, ничто не вечно, и одинаково смертен и философ Аристотель, и амбициозный—технократ Илон Маск.
– Так и кто же тогда бессмертен?
– Я могу назвать вам три имени, – как ни в чём не бывало бойко ответил епископ. – Но перед этим спрошу вас, как политика страны, одержавшей победу в самой страшной мировой войне, кого помнят яснее Сталина, Рузвельта, Черчилля или Гитлера?
Орлова сжала губы и на несколько мгновений задумалась. Ответ был очевидным. Чьё имя стало нарицательным для злодейств и мерилом любого зла, о ком мы вспоминаем, когда желаем охарактеризовать кого—нибудь с ужасной стороны?
– Гитлера, – ответила