Мне нужно зачем-то запомнить его лицо. Но старик не оборачивается. Он бежит и на ходу давится мамиными пирогами.
Я никогда не узнаю, за что он просил у нас прощения.
Матрена
Мою бабушку Матрену Максимовну и отчима Иосифа примиряли только грибы. Сама бабка в лес не ходила, а Иосиф грибы таскал домой ведрами. Часто использовал майку вместо корзины. Для того, чтобы и туда набрать пузатеньких боровиков. Просто завязывал узлом лямки, и получалась кошелка.
Отчим знал самые заветные поляны в тайге вокруг деревни. Все, кто пытался вычислить его тайные плантации, очень скоро теряли следопыта из виду. А когда возвращались к общему месту сбора, Иосиф уже спал под кустом, прикрыв глаза капроновой шляпой в сеточку. Рядом стояла полная корзина. И майка в придачу. Причем – особый шик – одних шляпок!
Они садились вдвоем с Матреной на крыльце, бок о бок, ставили перед собой тазик и ведро. И грибы чистили. Да и что там их было чистить! Белый гриб червивым не бывает. Одно удовольствие.
Они сидели и мирно беседовали. Казалось, что в нашей семье наконец-то воцарился мир. Но это только казалось.
Отчим Иосиф взглядом останавливал злобных собак.
Бабка Матрена взглядом останавливала пьяного Иосифа.
Она ему ничего не говорила. Только поджимала губы, превратив их в две тонкие бритвочки, как будто могла поранить в кровь своего ерепенистого зятя. И Иосиф как-то стихал. Он ник под взглядом Матрены.
На одном глазу у бабки Матрены было бельмо. Происхождение его осталось для меня загадкой. Иногда Матрена надевала очки с дымчатыми стеклами. По тем временам это было круто. Высокая костистая старуха в темных очках. Иосиф, даже пьяненький, шептал, чтобы Матрена не услышала: «Баптистка одноглазая!»
Действительно, Матрена Максимовна была большой активисткой в секте амурских баптистов. Бабка заговаривала кровь. Называлось затворяла, и могла унять зубную боль. Последнему умению она научила и меня. Я хочу успеть передать этот секрет внучкам Юле и Нине. Может, он им тоже пригодится.
Бабка была властной, но справедливой. Она часто говорила: «У каждого свой крест!» Я был еще совсем маленький, и я не понимал. Ну вот где он, мой крест?! Вот этот самый, что болтается у меня на шее на обыкновенном шнурочке?
Я показывал свой крестик. Бабка сердилась ужасно. Я не понимал, почему? Лишь много лет спустя я узнал, что баптисты детей не крестили. По их учению, только осознанное отношение к вере приводило к обряду крещения. А с ребенка какой спрос? Какое у него осознанное отношение к вере?
Вопрос остается открытым: кто же повесил крестик мне на шею? Не мама же – комсомолка и учительница, и не бабка-сектантка, про которую в Большой Советской Энциклопедии было написано: «Царское правительство и Синод жестоко преследовали баптистов. Великую Октябрьскую социалистическую революцию и Советскую власть баптисты в значительной своей части встретили враждебно». Разумеется, энциклопедию я тоже прочитал гораздо позже. Но интуитивно я понимал, что моя бабка как раз и относится к той самой значительной части баптистов,