первой, уже падавшей. А незамедлительно пущенная вслед третья подбила вторую, бывшую уже на излете.
– Нос-то не задирай! Видывал я, как и боле стрел подряд сбивали, – отреагировал Путята после некоторой заминки. – Однако умалять тебя не стану. И даже стрелы твои подыму, дабы не наклонялся ты с такой-то ногой, а дальние – Шуй поднесет. Хорошо б твоему колену залечиться к сроку: позарез ты мне нужен в седле! Отличишься, будет тебе турий рог: мое слово – твердое!
«Ежели так, я и на одной ноге в седло запрыгну!» – возликовал Молчан, легко простив родичу его подколку о лучших, нежели он, стрелках. И представил заветный рог в своей деснице…
Ближе к вечеру с вышины развесистого дуба, стоявшего недалече от того ясеня, разлилась переливчатая трель в несколько колен.
Сызмальства привязчивый к виртуозному птичьему пению, Молчан обратился к старшему родичу, дабы и тот разделил его чувства:
– До чего ж хорош соловушка! – прямо заливается.
Однако посерьезневший вдруг Путята не стал восторгаться голосистой птахой, разом остудив Молчана:
– Соловушка сей – наш Шуй! Мастер он подражать птицам, и зорок с дерев высматривать. А трель с коленцами – сигнал, что вдали показались гости.
Вслед добавил – уже вполголоса:
– Эх, токмо бы тур допрежь не дернул в лес, и заметили они его!
И весь подобравшийся, бесшумно ступая меж деревами, будто скрадывал зверя, начал выбираться к опушке; за ним и Молчан, аналогично привычный к подобному ходу, без коего не видать добычи лесному охотнику.
Совсем уж на подходе Молчана цапнуло шипами от ветки боярышника, и досадуя на свою невнимательность, невольно ругнулся он – чуть слышно, а Путяте хватило и этого.
Резко обернувшись, прошипел:
– Тише ты! Замри! – пришли уже.
Место для скрытного наблюдения, кое Путята присмотрел еще в середине дня, когда тур вовсю расхаживал по полю, насыщаясь подросшей травкой, оказалось вельми удобным. Лучшей обзорности нельзя было и желать! – поле просматривалось до противоположной опушки. А где же тур?!
«Ужель отошел в чащу?» – мысленно обеспокоился Молчан; что до встревоженного Путяты и упоминать незачем!
Первым углядел могучего зверя тот, кто моложе и зорче. Тур еще не покинул опушку, однако явно собирался вглубь леса, приблизившись к нему, считай, вплотную. Молчан ткнул в плечо старшего своего родича, шепнув ему, куда смотреть. И облегченно выдохнул Путята!
Почти тут же вылетели трое конных, держась середины поля. За плечами переднего развевалась епанча серого цвета, наброшенная на кольчугу, коя на Руси 998-го года еще именовалась броней. Чета сзади была в пластинчатых доспехах, ведя в поводу лишь одного подменного коня. И Путята тут же прикинул: основной отряд – двинулся, а прибудет, как и предполагалось, не днесь.
Резко остановившись, гости начали озираться на обе опушки. Наконец, один из них, в круглом шлеме без шишака, узрев наконец тура, плетью в руке указал на него старшему. Тот долго вглядывался, потом кивнул указавшему,